Вокруг Света 1982 № 01 (2496) - [27]

Вскоре маршруты «Мах-4» выходят к морям. Сначала Балтика, затем Черное и Азовское. Удивительно остойчивая лодка блестяще сдает экзамен на переходе Херсон — Одесса — Севастополь — Керчь — Жданов — Ростов. А потом было и арктическое море. Полторы тысячи полярных километров с выходом через Обскую губу в Карское море до устья Енисея стали настоящим спортивным подвигом Смургиса. Многие из тех, кто почитает полузабытую народную греблю, увидели в плавании «Мах-4» пример гребного марафона. Того самого, место которого, к сожалению, заняли сегодня дальние походы моторных судов. Моторы с десятками «лошадей», синяя гарь выхлопов и дикий рев заполонили многие наши реки. Состязания по скоростному сжиганию топлива и распугиванию всего живого на водоемах процветают...

А между тем в нашей стране, богатой реками и водоемами, гребные гонки на дальние дистанции, казалось бы, дарованы самой природой и народными традициями состязаний в силе, ловкости, выносливости...

Плавания Смургиса обрели общественный интерес. Конструкция простой деревянной лодки, прошедшей за 11 походов свыше 27 тысяч километров, может стать прототипом судна для гребных марафонов. Лодку Смургиса, одинаково пригодную для любых рек и водохранилищ, открывали для себя сотни людей, которых и удивляли и покоряли ее возможности. В последние годы число энтузиастов безмоторного марафона, похоже, выросло. Очень интересными были плавания Роберта Ряйккенена на полимаране «Спрут». Свое детище Роберт испытал в труднейших плаваниях в Азовском, Аральском, Японском, Баренцевом и Белом морях. В этом году готовится экспедиция «Комсомольской правды» на полимаране последней конструкции Ряйккенена. Через несколько месяцев «Старт» (так назвали судно, которое строят энтузиасты Московского судостроительного завода и студенты нескольких вузов) поднимет паруса. Для десяти гребцов сделаны отменные весла, а на Таллинской экспериментальной верфи уже сшиты паруса... О гостеприимстве на маршруте, об особом внимании на спасательных и водных станциях, где «Мах-4» встречали люди, понимающие толк и в лодках и в проблемах, с ними связанных, Смургис говорил с особой теплотой. В этом и я убедился на спасательной станции на реке Иркут. Радушные хозяева сделали все, чтобы наш выход прошел без задержек. Помню, старт состоялся к вечеру, когда косые лучи солнца высвечивали рябь на Иркуте и буйною зелень островка, где уютно и привольно раскинулись постройки станции.

— Евгений Павлович, можно, я попробую грести до моста?

Саша Рудиевский, молодой матрос со станции и горячий поклонник моторного плавания, кажется, не надеется на успех своей просьбы.

— Отчего же, давай садись. Но только не пищать. Будем идти до городского моста часа два.

Лодка в Ангаре. Слева набережная Иркутска, а впереди путь против течения к плотине Иркутской ГЭС. Вот и мост. Короткое прощание. Саша доволен и, хоть смущен крупными водяными мозолями на руках, смеется.

— Вот не ожидал, вроде не белоручка.

— Ничего, привыкай. Мотор заглохнет — пригодится. А мозоли заживут.— Смургис треплет Сашино плечо.— Весло — это надежно, удобно и выгодно.

— Ага, да,— чисто по-сибирски приговаривает Саша,— это выгодно. Вот с вами прошел, считай, семь литров бензина сэкономил...

В бликах кострового пламени слабо светится пластиковый тент над кормовой частью лодки. Кажется, уже с нетерпением жду часа, когда вытянусь в «каюте» и под мерный шелест волн и мощные рывки весел встречу утро и увижу, как лабиринт реки превратится в открытый горизонт чистой воды, а это будет означать, что...

— Смотри,— прерывает мои мечтания о сне и горизонтах Евгений.— Луна восходит. Какой там у нее возраст на сегодня?

Я включаю фонарик и выискиваю в блокноте записи.

— Вот 4 августа. Всего четыре дня.

— Не густо. Но лунная дорожка есть. Это в ночном плавании по водоему уже дает ориентировку...

Засыпая, я мучительно размышляю: сон это или в самом деле мне надо непременно решить ребус? Мнемоническое правило для тех, кто хочет отличить молодую луну от старой, общеизвестно. Серпик, похожий на округлость буквы «р», как сегодня, соответствует слову «родилась». Луна в последней четверти похожа на букву «с» — «старая». А как у англичан, к примеру, или у немцев? Вспоминая соответствующие английские и немецкие слова, я, наверно, уснул и увидел себя на мостике какого-то из моих прежних кораблей. Глухой голос вахтенного («Наверно, плотный туман»,— успел подумать) затрубил совсем рядом: «Очередной смене на вахту». Перевернулся на другой бок, но теперь уже наяву услышал шелест тента и ощутил сырость, подступившую к самому лицу. «Подъем, Хамар-Дабан на горизонте...»

Картографы и путешественники

До истока осталось каких-то три-четыре часа хода, но Ангара обрела свой истинно речной облик и стремительно неслась среди поднявшихся берегов. Теперь лодка идет почти у самого берега, где течение заметно слабее. Каждый раз на очередном изгибе реки мы ожидаем увидеть ширь озера. Пока оно говорит о себе отрогами заснеженного Хамар-Дабана, основание которого опирается не на желанный горизонт озера, а на волнистую приречную гряду сопок. Наконец, вырулив из-за очередного мыса, мы увидели горизонт, за которым, как будто отдаляясь от нас, парил Хамар-Дабан, а над ним вопреки всяким прогнозам и обещаниям иркутян вместо синего неба висела серая хмарь, сулившая дождь. Но видение байкальского горизонта, какой бы хмурой ни была погода,— одно из тех событий, которое останется в памяти навсегда и будет потом спустя многие годы сентиментально увлажнять глаза и может заставить, бросив все, собраться в дорогу...