Вокруг Света 1981 № 05 (2488) - [46]

В сущности, «непроходимость» континента уже не та, что, например, в те времена, когда конан-дойлевский профессор Челленджер искал «Затерянный мир». Тропические леса на огромных пространствах хищнически вырублены, пампа изрядно обжита, сельву прорезали дороги — в частности, Трансамазонская автомагистраль. И тем не менее одиночное странствие по Южной Америке остается заманчивым и рискованным предприятием, когда порой единственные «тропы» для путешественника в условиях бездорожья и непролазных лесных зарослей — реки.

Можно ли пройти по Южноамериканскому континенту исключительно водным путем? Ну если не по всему материку, то хотя бы по большей его части — от устья Ориноко до устья Параны? Этим вопросом задался житель Венесуэлы Кристантино Георгуску — юрист по профессии и путешественник по натуре.

В принципе изучение географической карты дает положительный ответ на вопрос. Оставалось осуществить «полевой» эксперимент, который взялся финансировать Университет имени Симона Боливара в Каракасе.

У Георгуску были предшественники. Уже упомянутый Себастьян Сноу пытался совершить такое же путешествие. Он поднялся вверх по Ориноко, затем по рекам Касикьяре и Риу-Негру добрался до Амазонки. Здесь путешествие пришлось прервать — не хватило речного опыта и знания географии. На следующий год Сноу поднялся против течения по притоку Амазонки Тапажосу, вышел к истокам Парагвая, а потом по этой реке и Паране спустился к Ла-Плате — конечной цели речного похода. Вся экспедиция заняла два года.

Несколько лет назад в такое же плавание пустилась группа французских водников. Но и это путешествие нельзя назвать «корректным». Французы добрались-таки по воде из Венесуэлы до Аргентины, но в дороге они 12 (!) раз прерывали плавание и вынуждены были передвигаться по суше, таща лодки волоком, хотя задача стояла — пройти именно водным путем. Видимо, опять же сыграли свою роль невеликая топографическая осведомленность и недостаточная организация экспедиции.

Кристантино Георгуску отправился в путь в начале весны прошлого года. Стартовал он в небольшой рыбацкой лодке из порта Порламар на острове Маргарита, расположенном в Карибском море недалеко от побережья Венесуэлы, затем дошел морем до залива Пария, обогнул с юга остров Тринидад и сделал короткую остановку в устье Ориноко. Отсюда следовало плыть против течения по этой многоводной могучей реке по огромной дуге — сначала на запад до города Кабрута, затем на юг до Сан-Фернандо-де-Атабапо, потом на восток до Пьедра-Лайс, откуда начинается река Касикьяре, соединяющая бассейны Ориноко и Амазонки. Касикьяре «доставила» Георгуску до Риу-Негру, притока крупнейшей реки Южной Америки, а далее водная дорога шла уже по территории Бразилии. Небольшой отрезок самой Амазонки, ее правый приток Мадейра, мимо крупного города Порту-Велью, столицы территории Рондония, затем реки Маморе, Гуапоре (по границе Бразилии и Боливии) и, наконец, исток Гуапоре. Вот здесь на короткое время речное путешествие Георгуску все же прервалось. Увы, география неумолима. Сплошного водного пути через всю Южную Америку все же нет. Но венесуэльский путешественник избрал оптимальный вариант. Всего несколько километров ему нужно было тащить свою лодку и снаряжение, чтобы добраться до небольшой речушки — притока Парагвая. А дальше все просто. Вниз по Парагваю до слияния с Параной, вниз по Паране до залива Ла-Плата, и вот он — долгожданный Буэнос-Айрес. Путешествие длилось пять месяцев, пройдено 11 тысяч 860 километров. Это можно сравнить с морским путем от Кейптауна до Мельбурна. Или от Одессы до Панамского канала. Вот такое речное путешествие. В одиночку!

В Буэнос-Айресе мужественного путешественника ждал радушный прием. Он был почетным гостем научных учреждений Аргентины.

Домой, в Венесуэлу, Кристантино Георгуску отправился поездом — но прямого железнодорожного сообщения Буэнос-Айрес — Каракас нет — и самолетом, автотранспортом — словом, на «тривиальных» средствах передвижения.

— Я бы и рад вернуться речным путем,— сказал перед отъездом на пресс-конференции путешественник,— но... пусть все же это сделает кто-нибудь другой. Сейчас сил у меня уже нет. Всякое было во время плавания — и пороги, и мели, и быстрины... Безжалостное солнце и ливневые дожди... Узкие речонки, где приходилось буквально прорубаться сквозь заросли, смыкающиеся над руслом. И, честно вам скажу, я очень боялся пираний — неприятные рыбешки.

Пока мало известно о подробностях плавания Георгуску — о том, что он ел, где и как спал, о его встречах с индейскими племенами и взаимоотношениях с хищными зверями.

— Вернувшись на родину, я сяду за книгу,— сказал Кристантино.— В ней читатель найдет все: и опасности, и тяготы одиночного плавания по рекам, и пот, и слезы, а главное — великое счастье странствий по земле и трудную радость первопроходца.

А. Глебов

Жемчуга Подлеморья

Мы отправлялись в Подлеморье. В Москве уже звенела весенняя капель и теплый ветер съедал помаленьку тучные сугробы, а в Забайкалье, как сообщали синоптики, еще бушевали вьюги и трещали крепкие сибирские морозы. Там, в Баргузинском заповеднике, нас ожидала двухнедельная «охота». Главный ее объект — «Соболь, зверь сибирский». Под таким названием снимала ленту группа киностудии «Центрнаучфильм». Я летел с группой в качестве внештатного консультанта.