Вокруг Света 1981 № 05 (2488) - [22]

Через час из Вадсе — это к северо-востоку от Тромсе — вылетел на Шпицберген Маддалена. Потом еще одно телефонное подтверждение, что у Медвежьего острова пока ясно и тихо.

Полное безветрие было и в Тромсе. А перегруженным гидропланам нужен хоть легкий встречный ветерок. Финский и шведский самолеты, также направляющиеся на Шпицберген, отложили вылет на сутки. Амундсен решил подождать сводку погоды на два часа дня.

Мы не находим в действиях Амундсена какой-то поспешности, нервозности, риска, желания опередить экипажи других самолетов. Хотя в прессе тех лет высказывалось и позднее перекочевало в книги о великом норвежце мнение, что честолюбие, стремление выиграть гонку всегда отличали его характер. В молодости — да, но на вершине зрелости — нет. Да и не тот случай, не те обстоятельства, чтобы проявлять рекордсменство. Координаты лагеря Нобиле известны. Люди вовсе не на грани гибели. За три недели они обжились немного на льдине, появился в лагере даже кое-какой комфорт.

Причиной рассуждений о Мнимом стремлении Амундсена первенствовать служило событие двадцатилетней давности. Событие драматическое. Когда на пути к Южному полюсу Амундсен опередил капитана Скотта. Гибель Скотта и его товарищей оставила глубокий след в сознании норвежца победителя. С той поры он утратил вкус к формуле «любой ценой, но первым». И два года назад, когда в Кингсбее Амундсен встретился с Ричардом Бэрдом — оба они летели к Северному полюсу: Бэрд на самолете, Амундсен на дирижабле,— норвежец спокойно дал американцу опередить себя на сутки. (Более подробно об этом мы рассказывали в десятом номере «Вокруг света» за 1977 год.)

Амундсен, конечно, понимал — рисковать ради прилета несколькими часами раньше было бы неразумно. Однако он торопился более других. Не ради рекордсменства, а по мотивам высоким и гуманным. Ведь недавний противник попал в беду, просил о помощи. Забыта ссора. Нобиле знает, что Амундсен летит к нему. И оба ждут с нетерпением момента встречи. Амундсен был человеком замкнутым. Раскрывался лишь перед самыми близкими друзьями. В Тромсе, крохотном городишке, наверное, надо бы встретиться с шведским и финским экипажами. Цель-то полета общая. Все обсудить, спланировать. Амундсен же предпочел общество неизменного Дитрихсена и старого приятеля аптекаря Цапфе, у которого обычно останавливался. Даже Гильбо с экипажем поместили отдельно, в гостинице.

И никто не знал точного маршрута его полета.

Вылетели из Тромсе в четыре часа дня и вскоре сели в фиорде. Опять какая-то досадная мелкая неисправность. С момента отлета из Франции, кажется, не было ни одного старта с первой попытки.

Связь с «Латамом» поддерживала радиостанция Геофизического института. Радиопеленгования тогда еще практически не знали. Амундсен же путевые координаты не сообщал.

В 18.45 институт прервал связь, настало время передачи прогнозов погоды для рыбаков. В Норвегии, экономика которой во многом зависит от рыбы, даже полет национального героя Амундсена не мог нарушить передачу жизненно важного рыбацкого прогноза.

А другие радиостанции? Дальность действия передатчика «Латама» при полете составляла около 900 километров. При работе с воды уменьшалась в три раза. В 17.40 радиостанция на острове Инге, на севере Норвегии, разговаривала с «Латамом». В 17.45 «Латам» вызывал Лонгйир на Шпицбергене.

Медвежий остров пытался связаться с «Латамом» в 19.15, но безуспешно. Геофизический институт вновь начал вызывать самолет в 20.00, но эфир молчал. Больше никто в мире не слышал четкого радиопочерка Валетты. Через несколько дней после исчезновения гидросамолета начались поиски. В полярные льды вышли два крейсера, французский и шведский. Шарили биноклями по горизонту вахтенные рыбачьих судов, напряженно слушали эфир радисты береговых и судовых радиостанций.

Но более широко поиски развернулись лишь после 12 июля, когда на борт «Красина» поднялись потерпевшие катастрофу на дирижабле. Все средства тут же были брошены на спасение экипажа «Латама». Всё оказалось тщетно...

Зачем летел Амундсен — ясно. А на вопросы «как?», «где?» произошла катастрофа, ответить гораздо сложней. Генеральное направление полета было, несомненно, на Кингсбей. Но не захотел ли он по пути отклониться? Ведь лагерь Нобиле, хотя координаты его переданы, пока не обнаружен. Шесть человек вместе с оболочкой дирижабля унесены в восточном направлении. Многие обращались с вопросами к майору Майстерлингу, председателю Норвежского аэроклуба, который последним разговаривал с Амундсеном в Бергене. «Не знаю, куда полетел Амундсен. Он мне этого не сказал,— отвечал майор.— Я полагаю, что он отправился прямо к обломкам дирижабля, о месте аварии которого до сих пор ничего не известно».

Катастрофа произошла по маршруту Тромсе — Кингсбей или восточнее, считали организаторы поисков. Однако и в те дни и долго еще потом — во время поисков Амундсена в Норвежском море — многие утверждали: «Амундсен, конечно, опять изменил свой план, как тогда с Южным полюсом...» Вся тактика поисков «Латама» исходила из этих вполне логичных предположений: Амундсен стремился либо на Шпицберген, чтобы оттуда руководить спасательными работами,— его авторитет, огромный полярный опыт сыграли бы существенную роль; либо прямо к месту катастрофы, надеясь на удачу. Вдруг по соседству с лагерем итальянцев окажутся разводья и «Латам», не приспособленный к посадке на лед, сможет сесть. Как всегда в подобных ситуациях, мир заполнился слухами, домыслами, догадками. Двое норвежцев утверждали, что видели, как «Латам» упал недалеко от Медвежьего острова. Впоследствии выяснилось, что это была «Савойя» Маддалены, который опустился на воду, чтобы заменить свечи. Капитаны нескольких рыбачьих судов видели, что какой-то гидросамолет полетел уж совсем невероятным курсом, чуть ли не на запад.