Вокруг Света 1981 № 03 (2486) - [42]

Редко, но встречаются изображения реальных событий. На одной бутыли, хранящейся в запасниках ГИМа, запечатлено взятие на абордаж трехпалубного корабля. Фантазия художника заставила шагать воинов по волнам бушующего моря… Вполне вероятно, что этот рисунок изображает взятие русскими фрегата «Элефант» во время Северной войны.

— Изучая русское народное стекло,— говорит Нина Александровна,— я пришла к выводу, что делали его на разных заводах, а расписывали где-то в одном месте. Явно видна рука трех-четырех мастеров. Но где они работали? Пока это остается загадкой... Есть, правда, на штофе 1726 года из Саратовского художественного музея надпись, что изготовлен он в «Гавриловой фабрики». И на бочонке из коллекции ГИМа имеется подобная, но сокращенная пометка. Но связать эти данные с каким-либо русским заводом пока не удалось...

— А имена мастеров? Возможно ли их установить?

— Хотя до конца XIX века стекло не клеймилось, чьи-то имена все-таки приоткрылись... Со временем, с опытом начинаешь узнавать одну руку. Изучаешь архивы, переписку, отчеты о деятельности заводов, их ассортименте, мастерах, сопоставляешь с сохранившимися образцами. Все сведения по ниточкам собираются в один запутанный клубок, и вдруг находка! Маленькая, но находка. Она ложится уже на подготовленную почву, как последняя точка в поиске, и уже можно попытаться размотать весь клубок... Так было, например, с «потешными» кубками, которые долгое время считались безымянными. Взгляните на них...

Высокие кубки бесцветного стекла. На крышке одного — фигурка баранчика, на крышке другого — петух. Кубки с хитростями, с подвохом: пей, да не напивайся. Одним словом, «шутихи». В них явно ощущаются традиции скоморошества, ярмарочной шутки, но видна уже привнесенная техника. Эти «потешные» кубки делались под Москвой на Измайловском заводе, который работал «про обиход великого государя». Н. А. Ашарина подняла все материалы об этом заводе, основанном в 1668 году, изучила все восемь «шутих» из коллекции ГИМа (в других музеях страны их нет, в европейских — шесть), поняла, что сделаны они одним мастером. И вот тут-то исследовательнице попался архивный документ, в котором говорилось, что фигурный мастер Андрей Лерин, сорок лет проработавший на Измайловском заводе, оказался после закрытия завода не у дел. Сомнений не оставалось: он и есть автор «потешных» кубков.

— Конечно, не будь в прошлом такого небрежения к мастерам, нам бы куда легче работалось сегодня,— говорит Нина Александровна.— Вот недавно попался мне один документ Русский посол сообщал, что «некий химик» (им был Фридрих Эгерман) предлагает передать рецепт цветного стекла в Россию. И это в начале XIX века, когда Россия уже знала ломоносовское цветное стекло! Самое любопытное, что документ этот про шел в свое время через многие руки, и никто, кроме директора Императорского завода, не знал, что существует русское цветное стекло. И уж тем более не знал имен мастеров, работавших даже с таким удивительным стеклом, как «золотой рубин»…

— Но вернемся к бутылочному стеклу.

Ашарина задумалась.

— Дальнейшая его судьба незавидна. Уже к концу XVIII века орнамент росписи упрощается, краски бледнеют, рисунок нередко превращается в штамп... Развитие свекольного дела в России пошло по иному руслу. Ямбургский и Императорский заводы работали уже в стиле барокко, классицизма, ампира. Русское народное стекло как таковое сошло на нет. Апогеем его развития был XVIII век. Поэтому-то так дороги нам и, если хотите, уникальны эти изделия. Они открывают малоизвестную страницу русского декоративного искусства. Страницу нашего национального мастерства.

Л. Чешкова

В тупике. Май Шеалль и Пер Вале

Одиннадцатого ноября Мартин Бек сидел в квартире Колльберга неподалеку от станции метро «Шермарбринк» на южной окраине города и с увлечением играл с хозяином в шахматы.

У Колльберга была двухмесячная дочка, и сегодня вечером ему пришлось сидеть дома, выполняя обязанности няньки. В свою очередь, Мартин Бек не очень стремился домой.

Погода была отвратительная. Над крышами плыла сплошная завеса дождя, плеская в стекла окон, улицы были почти пустые, лишь кое-где на них появлялись прохожие, которых, казалось, в такую слякоть могло выгнать из дому только какое-то несчастье.

Перед посольством Соединенных Штатов на Страндвеген и на соседних улицах четыреста двенадцать полицейских боролись с примерно вдвое большим числом демонстрантов Полицейские были оснащены гранатами со слезоточивым газом, пистолетами, плетками, дубинками, машинами, мотоциклами, коротковолновыми приемниками, мегафонами на батарейках, натренированными собаками и встревоженными лошадьми. Демонстранты были вооружены письмом и картонными транспарантами. Демонстранты не составляли монолитную группу, поскольку среди них были самые различные люди: от тринадцатилетних школьниц в джинсах и спортивных куртках и чрезвычайно важных студенческих деятелей до провокаторов, профессиональных крикунов и даже одной восьмидесятилетней актрисы в берете и с голубым шелковым зонтиком. Какой-то большой общий стимул давал им силу выдерживать и ливень, и все, что могло случиться.