Вокруг Света 1980 № 08 (2479) - [13]

— Господин Бауэр, вы коммунист?

Дитер знал, что ему грозит, но лгать не желал, хотя бы потому, что учил детей всегда говорить правду:

— Да, я коммунист, господин директор.

— Не спешите с ответом, господин Бауэр. В принадлежности к компартии вас пока обвиняет анонимное письмо. Так что подумайте хорошенько и завтра утром официально ответьте на мой вопрос.

— Я уже обо всем хорошо подумал три года назад, когда вступил в Германскую коммунистическую партию, — сказал учитель.

Через две недели его уволили из школы.

В ФРГ это стало обычной историей с тех пор, когда ввели так называемый «запрет на профессию», или «закон об экстремистах». Собственно, его даже законом нельзя назвать, так как исходным пунктом для запретов было совместное заявление федерального канцлера и глав земельных правительств от 1972 года, согласно которому «принятие на государственную службу предполагает, что кандидат гарантирует, что он всегда и везде будет хранить верность основному либеральному и демократическому порядку в соответствии с конституцией. Если на этот счет существуют сомнения, то они в общем и целом оправдывают отклонение кандидатуры...».

На основании такого рода «сомнений» соответствующий орган, ведомство по охране конституции (читай: секретная политическая полиция), завел досье на всех, кто добивается места на государственной службе; проверке «на благонадежность» подверглись более двух миллионов граждан.

— Можно безбоязненно рассказывать детям о «подвигах» гитлеровских генералов, — говорит Дитер Бауэр,— можно при встрече обмениваться нацистскими приветствиями, можно распевать в казармах нацистские гимны, как это делали танкисты бундесвера в Мюнстере. Оказывается, это не противоречит «основному либеральному и демократическому порядку». Но когда наш товарищ Петер Кубиту стал распространять газету ГКП вблизи одной из казарм, он был разжалован из лейтенантов в рядовые за нарушение принципов «свободно-демократического строя». Лучше быть «экстремально» правым, но только не левым, только не «красным»...

Одну девушку объявили «коммунисткой» на том основании, что в школьные годы она сотрудничала в стенной газете «Красная башня», названной так потому, что рядом с лицеем, в котором она училась, находилась башня из красного кирпича. Целых два года ей пришлось объяснять в различных инстанциях про эту башню, пока ее не восстановили на работе. И ведь мы не подпольная группировка, а легальная представительная партия. На законном основании участвуем в выборах, имеем официальные печатные издания, а значит, должны пользоваться теми же правами, что и другие политические партии Западной Германии. На практике же выходит, что многие формально записанные в конституции положения, призванные гарантировать гражданские права и свободы, честь и достоинство людей, на нас как бы не. распространяются...

Дитер Бауэр говорил мне знакомые вещи. Я знал об увольнениях западногерманских коммунистов, знал и то, что в последнее время секретная полиция установила слежку и за рабочими, за профсоюзными активистами. Она, например, ведет систематическую проверку производственных советов, тайно знакомится со списками вновь избранных их членов, а с 1978 года и со списками доверенных лиц молодежи. Ведомство по охране конституции имеет список на 13 тысяч фамилий с указанием адресов и занимаемых должностей. Правительственные чиновники уверяют, что это ничем не грозит: ведь закон запрещает ведомству по охране конституции передавать сведения третьим лицам. Но на самом деле оно уже давно сообщает профсоюзам — как, впрочем, и объединениям предпринимателей, — кто из их Функционеров состоит в левых организациях. Далее — по привычной схеме: травля, увольнение, безработица...

Дитеру Бауэру еще повезло: он нашел себе новую работу, пусть не по призванию, зато способную прокормить его семью. Но ведь не каждый из тысяч уволенных обладает талантом пекаря.

— ...Обратите внимание на эту надпись на портале ратуши, — сказала экскурсовод. — Для тех, кто не понимает по-латыни, переведу. Она гласит: «Свободу, которую с таким трудом завоевали предки, да хранит с достоинством молодежь».

«Дом кофе»

На одной из улочек старого Бремена есть небольшой двухэтажный дом. Перед ним маленький фонтанчик, окруженный деревянными скамейками, а над входом вывеска — «Дом кофе».

День был холодный, ветреный, и я зашел внутрь. Звякнул колокольчик. Я очутился в лавке, которая до потолка была заставлена ящиками, коробочками, пакетиками с кофе, кофейными сервизами, кофеварками. Решив, что ошибся, приняв лавку за кафе, я повернулся к двери.

— Постойте, уважаемый господин! Может быть, я сумею вам помочь? — остановил меня хозяин лавки, невысокого роста старичок весьма приветливой наружности.

— Я хотел выпить чашку кофе, но...

Хозяин провел меня в глубь магазинчика, где в уютном закутке стояло несколько столиков.

— Какой желаете кофе?

— Черный, пожалуйста, с сахаром.

— Я вижу, уважаемый господин, что вы не слишком большой знаток кофе. Позвольте, я сделаю вам кенийский кофе, заваренный по-мексикански.