Вокруг Света 1980 № 01 (2472) - [10]

Интересно, — продолжал Кангропооль, — что уже в конце XIV века магистрат запретил строительство деревянных домов. Так город стал каменным. И последний крупный пожар датируется 1433 годом. Это очень давно. Можно сказать, пожаров вовсе не было... И еще один парадокс, — сказал он. — В XVII- XIX веках Таллин был относительно бедным городом. У Риги, например, были более прочные связи с Российской империей. Но раз так, в Риге вы найдете много улиц-модерн XIX столетия с пятью-шестьюэтажными домами, как в Ленинграде. А из таллинских домовладельцев мало кто мог следовать веяниям нового времени. И бедность принесла, как видите, нам пользу: старина сохранилась до наших дней почти без потерь...

Об этом же утром мне говорил и Яан в Вышгороде. Разглядывая древние стены, тихие каменные дворы, откуда ветер выдувал сухие осенние листья, он едва слышно обронил: «Здесь хорошо гулять с девушкой...» Останавливаясь перед свежевыкрашенными административными зданиями, соседствующими с древними, заросшими мхом стенами, и переводя взгляд с одной эпохи на другую, Яан рассуждал: «Розовое, желтое в сочетании с белым — настоящий классицизм... Здесь, на Вышгороде, жило много богатых, они постоянно перестраивали свои владения по моде. У нас, реставраторов, вызывают добрые чувства те горожане, что были бедными и не могли переделывать свои дома...»

Вспоминая прогулку с Яаном, я мысленно спустился в Нижний город, к улицам с теснящимися друг к другу узкими фасадами, с двух-трехступенчатыми каменными лестницами. Бросалась в глаза свежесть покраски, и оттого, что цвета домов не повторялись, они больше не казались одной глухой стеной. У меня возник вопрос: свои ли прежние цвета возвращали домам? И спросил об этом Кангропооля.

Прежде чем ответить, он выдержал паузу, как могут выдержать эстонцы.

—  В прошлом каждый красил дом по-своему... Мы же, реставрируя дом, стараемся использовать краски, которые доминировали в той или иной эпохе.

Мне показалось, что я со своим вопросам поторопился, но Расмус Кангропооль, как вежливый хозяин, простил мне эту несдержанность.

—  Еще одна черта, присущая только Таллину... Старый город почти со всех сторон окружен городской стеной. Это явление тоже ведь нечасто встречается в близких нам странах. И если прибавить к этому дошедшие до наших дней домостроительные и центральные ансамбли, такие соборы, как Олевисте, Нигулисте, Домский, Пюхавайму, то можно сказать, что Таллин сохранился очень целостно. То есть сохранился основной каркас города, в котором текла жизнь прошлых веков... Поэтому не очень интересные и ценные сами по себе здания выигрывают в ансамбле.

Начиная с 1966 года Старый город объявлен государственной охранной зоной. Строительный режим отвечает теперь двум принципам. Первый — Старый город не должен стать большим музеем под открытым небом. Музей — это что-то неживое, стерильное... Мы, жители Таллина, уверены, что сама жизнь лучше всего сохраняет любые вещи от разрушения. Ведь если какой-то памятник прошлого нам нужен повседневно, то мы и заботимся о нем каждый день. Поэтому Старый город должен в первую очередь служить таллинцам. Но как, в каком качестве он должен им служить? Как пользоваться им? И тут вступает в силу второй принцип. Вот, например, площадь Ратуши. Это не место для большого транспорта. И нельзя здесь заниматься продажей, скажем, холодильников, лучше устроить продажу народных изделий, сувениров. И еще. Если мы хотим, чтоб Старый город был живым, то и всех жильцов оттуда нельзя выселять. Сегодня в средневековом центре проживает более семи тысяч человек, а лет десять назад было пятнадцать. Это много. Большая часть теперь живет в новых районах и за чертой старого центра. А для оставшихся мы можем создать нормальные условия со всеми удобствами. По вечерам здесь окна должны светиться, ведь жители и есть основная атмосфера в этой старинной среде. В Таллине нет главной улицы, наша главная улица — Старый город...

Резко зазвонил телефон. Кангропооль потянулся к аппарату и шутливо заметил:

— Настоящее напоминает о себе...

Говорил он долго. Положив трубку, закурил и, некоторое время помолчав, сказал:

— У нас сейчас работают гданьские мастера, вы могли их видеть на улице Виру, они реставрируют кафе «Гном» — жилой дом XV столетия. И рядом перестроенный бывший амбар. Участие польских мастеров — приятное явление в истории Таллина, и нам очень хочется, чтобы деловые связи с ними продолжались и после олимпийского года. Очень надеемся...

Я подумал, что у эстонцев и поляков много схожего в стиле обживания старинных памятников. В каждом погребке, в толще крепостной стены или в подсобных помещениях домов прошлых столетий устроены кафе, клубы. Помню, в Гданьске я сидел в клубе судоверфи. В древней оборонительной стене города с коваными петлями дверей, со старым деревом — вдруг телевизор, магнитофон, в бойницах — красный электрический свет... Мы сидели с ребятами из судоверфи в одном из фортов XVI века и отдыхали от шума современного города... Такое же ощущение не оставляло мевл и в Таллине в клубе Молодежного театра на улице Лай.