Вокруг Света 1979 № 09 (2468) - [8]

— Сколько нужно цветков, чтобы получить один грамм масла? — спрашиваю я и, еще не закончив фразу, слышу мгновенный ответ:

— Около тысячи двухсот...

— А сколько граммов...

«Директор роз», не скрывая улыбки, и здесь предугадывает окончание вопроса: вполне естественно, что всех впервые приехавших в институт поначалу интересуют одни и те же цифры.

— Каждый гектар современной плантации дает в среднем около трех тонн лепестков, и из этого количества вырабатывается один килограмм розового масла. Цена его в буквальном смысле слова выше цены килограмма золота.

Задаются еще вопросы и еще... Около тридцати журналистов съехались на пресс-конференцию. Наконец, мы выдохлись. Профессор Стайков говорит в заключение:

— Ныне восемьдесят процентов работ по возделыванию розы производится механизированным способом. Ручной труд применяется только при сборе цветков, ну а что это за труд — вы можете оценить сами, если пожелаете принять участие в первом сборе — завтра на заре.

...Спина болит от бесконечных поклонов. Конца и края не видно длиннющему ряду розовых кустов. Я медленно иду вперед, стараясь собирать лишь цветки, достигшие зрелости. Причем обрывать их надо у самой чашечки — так, как меня учили на коротком инструктаже. Розы, как известно, без шипов не бывают. Через какие-нибудь полчаса у меня уже безжалостно исколоты руки, поясницу ломит, пот льет градом, хотя до жары еще очень далеко и сейчас в долине веет прохладный ветерок. Я уже не вижу вокруг себя нежно-алого моря, не воспринимаю его дивную красоту, глаза прикованы к моим кустам. Сладкий, ни с чем не сравнимый аромат кружит голову, но он же придает силы и заставляет вновь и вновь с некой гордостью повторять про себя: я собираю розы! Естественно, рекорда я не поставил — то была лишь проба сил, попытка ощутить на деле: каково это — быть сборщиком на розовой плантации?!

Слепящее полуденное солнце застыло над Долиной роз. Серебристые шапки Стара-Планина упираются в безбрежную синь небес. С гор бегут бурные потоки, несущие долине плодородие. Лиловые хребты простираются почти до самого горизонта и, вставая стеной, преграждают путь холодным ветрам.

Наша «Волга» остановилась на обочине шоссе, которое серой лентой струится по Долине роз. Мимо нас мчатся машины с болгарскими, чехословацкими, румынскими, турецкими, греческими и прочими номерными знаками — это разъезжаются гости праздника, чтобы переждать полуденную жару в небольших «розовых» городках — Сопоте, Карлово, Калофере, Казанлыке.

Розы, розы, розы... По обе стороны от шоссе — насколько хватает глаз... Алые, пурпурные, нежно-лимонные, цвета зари и заката, белоснежные...

Мы сворачиваем на проселочную дорогу и въезжаем в небольшое селение. Здесь живет пожилая крестьянка Стефка Костова, вся жизнь ее — с самого детства — связана с розой. Каждый год, когда по долине Тунджи прокатывается праздник, Стефка Костова ждет у себя гостей.

В самый разгар дневной жары просторный белокаменный дом Костовой дышит прохладой. Дом, можно сказать, новый — ему нет еще и тридцати лет. Две просторные комнаты, кухня, широкая деревянная лестница ведет на второй этаж. Вдоль стен гостиной расставлена мягкая современная мебель, посреди комнаты — большой стол, накрытый вышитой полотняной скатертью, на нем высится могучий кувшин красного домашнего вина.

Хозяйка выставляет на стол тарелочки с брынзой и печеным красным перцем, разливает вино по стаканам...

— И отец мой, и дед, и прадед — да, наверное, дальние предки тоже — растили розы, — певучим голосом рассказывает Стефка. — Трудно даже представить, сколько розового масла прошло через их руки. Но прошло. К кому? Конечно, к купцам, которые торговали им по всей Европе. Дед говорил, что его отец работал на известный торговый дом Папазоглу. Затем дело перешло к сыновьям торговца — Димитру и Ботю, а вот эти-то больше думали о своей наживе, чем о славе болгарской розы. Лет сто с лишком назад возникли и другие дома — Оризова и Христова.

Стефка Костова медленно и не спеша рассказывает историю болгарского масла и своего рода. Ее крупные натруженные руки, покрытые вечным загаром, неподвижно лежат на столе.

— Я еще девчонкой была, когда маслом занялись крупные фабриканты. Учуяли, что дело-то наживное, ну и принялись «за работу», начали хитрить, выпускать поддельное масло. А в Казанлыке в ту пору служил учителем Христо Ярымов, он химию преподавал. Уважали его, честный был человек, хороший. Вот он и оборудовал у себя на дому первую в нашей стране лабораторию по розовому маслу — вроде как контроль попытался навести. Вскинулись тогда против Христо жулики, убить хотели, нож в спину всадить, да наши не дали. Отец мой тоже в числе тех был, кто Ярымова защищал. В общем, спасли учителя. Наверное, тогда-то крестьяне и почувствовали силу сплоченности. Возникли у нас в долине кооперативы по розе — на первых порах еще небольшие были, несильные, но хорошо стояли за крестьян, против всяких подделок боролись.

Стефка Костова замолкает и хмурится. На ее лице явственнее становятся морщины, которые до сих пор были как-то незаметны. Она пододвигает ко мне тарелку с салатом, посыпанным тертой брынзой, отпивает немного вина.