Вокруг Света 1979 № 09 (2468) - [19]

Слушая Кортиева, я невольно вспоминаю, как познакомился с ним несколько дней назад...

— Алло! Девушка! Нас прервали... Алагир? Я спрашиваю, когда КрАЗы придут? Что? Плохо! Плохо, говорю. Что насчет Магского перевала? Наши бульдозеры работают в районе серпантинов. Полки нет? Как нет?

Скучно глазу в необжитой комнате: голый стол, ворох газетных листов на стуле; рюкзак моего соседа-геолога, брошенный в угол; на гвозде — замызганный бушлат.

— Фу ты, черт! Даже горло болит, — кому-то пожаловался за стеной тот же голос. — Какие еще вагоны? — взревел он через секундную паузу. — А где тут? Где взять их? Алло! Почему грейдер с экскаватором не присылаете? Не понял. Алло! Девушка?.. Ну что же это за связь такая! — с удивлением и обидой воскликнули за стеной, и слышно было, как телефонная трубка брякнула о рычаг.

В открытое окно, затемненное подрубленным склоном, вливался блеклый рассвет.

Я оделся и вышел на крыльцо. Пахло влажным лесом, обнаженной землей. Над Джавой подтаявшей льдинкой висела предутренняя луна.

Поселок строителей еще спал...

Ровно в восемь началась планерка. Кортиев сидел за столом, придерживая телефонную трубку поднятым плечом.

— Бульдозеры 630, 80, 13, — со знакомой уже мне по предрассветному телефонному разговору интонацией повторял он, занося цифры в блокнот. — Седьмой? На ремонте. Девятый тоже на ремонте. Не могу сказать. Сводки нет. По какому делу? — это вопрос к вошедшему.

Юноша, смущенно перебирающий в руках свою кепку, подошел к столу.

— Уехал в Цхинвали. Да. По вопросу техники. Хорошо. Подожду, — говорит Кортиев в трубку, поглядывая то на свои записи, то на парня.

— Откуда приехал? — спросил он парня, указывая рукой на стул.

— Из Ленинакана, — подняв темные грустные глаза, отвечал тот.

— Какое образование?

— Девять классов. Мне временно.

— Зачем временно? А? Хочешь, выучим на водителя, механика, — вскидывая ладонь, предлагает Кортиев.

— Надо школу кончить.

— Да. Буду информировать. Тогда все. Ну что с такими специалистами сделаешь? — кладя телефонную трубку, обратился Кортиев к присутствующим. Все молчат.

— Ну хорошо! — потирая высокий лоб, сдается Леван. — Оформим тебя дорожным рабочим. Сейчас иди в столовую, поешь. Деньги есть? Ну и молодец.

В комнате тихо.

— Хасен, — обращается Кортиев к своему помощнику, — направь малого после обеда в бухгалтерию и на склад... — и, положив ладонь на бумаги, выждав паузу, уже другим тоном говорит: — Давайте подумаем, что бросим на участок взрыва?

Высота чувствуется. Машина ползет на второй передаче, хотя подъем не так уж крут. Лес остался внизу; здесь, где работают взрывники, кругом скалы и камень...

Аммонал спрессовался, и его дробят ударами лома. На мешках надпись: «Не бросать!» При каждом ударе бригадир Роман Джиоев морщится, как от зубной боли. Брикеты, отбитые словно бифштекс, вспарывают ударом ножа. Ярко-оранжевый порошок ссыпают в ствол скважины. Вскоре вся полка усеяна пустыми крафт-пакетами.

— Хорош, — говорит Роман и травит в отверстие детонационный шнур.

Пока бригада нашпиговывает скалу взрывчаткой, братья Гассиевы проходят последнюю скважину. Клацает затвор, и бурильные штанги одна за другой, как патроны из барабана, уходят в ствол. Под гидравлическими ногами бурильного станка весом в двадцать с лишком тонн вибрирует и прогибается грунт. Пыль оседает тяжелой гипсовой пудрой, и не понять, кто из братьев кто: оба в белой пыли похожи на мельников.

Но вот уже шпуры выбраны, бурильный станок косолапо, тяжело пятится, и там, где он вынул из скалы свой победитовый хобот, остается воронка.

— Роман, ты перед взрывом не волнуешься? — спрашиваю я бригадира.

— Половина нервов уходит. Все думаешь, так ли все сделано, — отвечает он и, подвинув каску указательным пальцем вверх, идет на конец полки еще раз проверить соединения детонационных шнуров.

Я уже знаю: во влажной хмурой тишине ущелья взрыв, подобный языку гигантской газовой горелки, ухнет безмолвно, и сейчас же ударит в уши, и эхо понесет по ущелью этот грохот и коричневые клубы дыма, и медленно-медленно, как мрачный салют, будут опускаться на землю остатки скалы, и камни будут долго глухо бомбить землю где-то совсем рядом. Как только земля и дым опадут, все вздохнут с облегчением: над рваной раной в отроге склона тяжелой дугой нити линии электропередачи — висят! Висят нетронутые!

Не спеша, по грязи и грудам камней поднимется на край провала, к обрыву полки, сам «король взрыва», невозмутимый Вахтанг Гассиев. И скажет:

— Нормально. Провода целы, значит, мы его рассчитали правильно.

— А вкус такой, сразу кушать хочется. Такой хороший. А? — говорит Николай Эльбакиев, принимая от меня пустую стеклянную банку.

Минеральная вода действительно хороша, и есть хочется, но машина до темноты должна вернуться в Джаву.

В прошлый раз именно в этом месте мы были вынуждены повернуть назад. Ехали тогда, правда, на бортовом «уазике». Для потока, преградившего нам путь, машина оказалась слабовата. Пришлось, чтобы обойти рукав, заняться альпинизмом. Леван родился в горах, ему привычно... Один рукав обошли, а второй надо форсировать. Хотели брод нащупать. Три шага я сделал, чувствую, еще один — и собьет меня с ног этой ледяной свинцовой струей!