Вокруг Света 1979 № 04 (2463) - [8]

— Вы правы, — тихо сказал он, — птица естественнее в воздухе...

На этот раз поговорить нам с ним не удалось, он торопился к себе наверх.

— Договоритесь о встрече потом, — предложил Марек Младинский, — а сейчас пойдем в нашу столовую. Пообедаем!..

На улице Цецилия Пашек призналась мне:

— Я столько слышала, — говорила она, — о «Даре Молодежи» — его рисуют и художники и дети, а старики, просиживая в кафе, не преминут вспомнить о нем, — и представляла архитектора его этаким могучим и романтическим Конрадом...

Вновь мы встретились с Зигмундом Хоренем к концу рабочего дня. Он посадил нас в свой маленький «фиат» и молча повез к себе домой. Мы снова петляли по улицам новостроек, и, к моему сожалению, старая часть города, а тем более улица Длуги-Тарг, оставалась где-то в стороне...

Немного я знал о Зигмунде Хорене... Ему тридцать семь лет. Относится к молодому поколению польских судостроителей. В 1959—1965 годах учился в Гданьском политехническом институте. Яхтсмен. Имеет диплом капитана парусного флота на Балтийском море. Был первым офицером яхты «Отаго» во время кругосветной регаты 1973—1974 годов... И, наконец, он член братства «горномысцев» — тех, кому довелось под парусами обогнуть мыс Горн...

Не успел Зигмунд выдернуть из замка ключ, как маленькая Анна вцепилась в отца, и, пока они, взрослый и малышка, объяснялись в любви, пани Ольга в смущении стояла у дверей. Она отложила вязанье.

— Кофе или чай? — спросила она и лишь потом предложила сесть на диван. Хозяева исчезли в другой комнате, а я стал рассматривать макеты яхт и парусников на книжной полке.

Зигмунд вернулся с какими-то журналами, крупными бронзовыми медалями — очевидно, за «битвы» морские — с барельефом «Отаго».

— Знаете, — как-то виновато сказал он, — нелегко и странно говорить о себе и своем деле, но все же для того, чтобы вы поняли масштабы нашей судоверфи, я хотел бы назвать несколько цифр. Не пугайтесь... Тогда станет ясно, почему Польша имеет возможность заложить на верфи такой океанский парусник. Мы строим суда очень больших водоизмещении, но это не парусники...

Пани Ольга стала накрывать на стол: расставила чашки, открыла коробку со множеством шоколадных бутылочек. Цецилия уже прибилась к маленькой Анне, она, по-моему, была счастлива, что Зигмунд Хорень тоже говорит по-русски.

Пани Ольга хорошо видела, что муж ждет ее. Она налила кофе, села.

— Прошу вас, берите, я понимаю: мужчины не любят сладкого, но в шоколаде ром.

— Наша Гданьская судоверфь, — начал Зигмунд, — за тридцать лет построила восемьсот судов, из них около девяноста процентов для Советского Союза. Шестнадцать тысяч человек в среднем работало, выходит, каждые двадцать человек построили по судну. Дальше: в конструкторском бюро у нас шестьсот человек. Получается, что каждый из них спроектировал в среднем одно судно. Считайте даже уборщиц.

— А вы?

— Я — как они... Десять лет на судоверфи, участвовал во всех проектных работах. Вас, наверное, волнует «Дар Молодежи». Мы не сразу взяли и спроектировали его. Этому тоже предшествовала долгая работа, но в ином направлении. Вы наверняка знаете, что в Польше хорошо развит парусный спорт. Даже судоверфь имеет восемь собственных яхт, пригодных для океанского плавания. Восемь — не говоря уже о гоночных. Так что многие из ребят — и рабочие и проектировщики — прошли настоящую школу паруса. То есть, прежде чем столкнуться со строительством такого океанского фрегата, люди были связаны с парусным делом. Вот все это и подготовило нас к возрождению парусного флота на верфи. Это одна сторона...

Пани Ольга, уловив паузу, наполнила чашки и предложила сладости... А маленькая Анна сидела за столом со взрослыми, выдерживала правила гостеприимства и внимательно слушала отца, будто тот рассказывал именно ей.

— Другая сторона, — продолжал Зигмунд, — Советский Союз наш старый испытанный заказчик. А тут как раз ваши и наши нужды совпали. Мне было поручено подготовить Контрактную документацию на два учебных парусника для Советского Союза... С польской стороны нас консультировал по парусному вооружению бывший капитан «Дара Поможа» Казимеж Юркевич, с советской — ленинградский капитан Александр Анатольевич Чечулин, эрудированнейший человек. Вообще переговоры в Советском Союзе вели опытные люди. А с Чечулиным я познакомился еще раньше — ведь я дипломную работу делал в Ленинграде... А когда начал заниматься проектом парусника, стал чаще ездить в Союз...

— Наши парусники будут идентичны с вашими?

— Да, в основном и главном это так, но какие-то вещи продиктованы самими заказчиками. Например, у вас со времен Петра Первого матросы спят на койках, а у наших моряков гамаки, подвесные лежанки... Идея-то таких учебных парусников в том, чтобы подготовить морские кадры. На современных судах люди настолько удобно живут и работают, что забывают о стихии за бортом, а если попадают в тяжелый шторм или в циклон, часто чувствуют себя беспомощными. Моряк должен пережить неудобства, боль в мышцах, столкнуться, наконец, лицом к лицу с настоящим морем...