Вокруг Света 1979 № 01 (2460) - [25]

Но в ответ Себастьян сдержанно поздоровался по-испански:

— Буэнас диас!

Смуглый старик с загорелым морщинистым лицом, на котором из-под густых бровей молодо сверкали темно-коричневые миндалевидные глаза, был невысокого роста, но широк в плечах. Белая тесьма перехватывала длинные черные волосы без единой сединки. Одет он был в свободную накидку тоже из белой ткани, стянутую у талии плетеным цветастым поясом. Присмотревшись, я обнаружил, что это был просто сложенный пополам прямоугольный кусок материи с простроченной по краю прорезью для головы. Но больше всего меня поразили босые ноги Себастьяна, крепкие и мускулистые.

Старик явно не был расположен к разговорам и остаток пути до своего родного очага молчал. Мы, было, подумали, что он недоволен нашим визитом и, чего доброго, не пустит на порог своего жилища, но Хуан развеял наши опасения: «Пещера Себастьяна» называется так просто по привычке. Старик уже давно переселился в деревянную хижину, а там живет его сын Луис Глория».

За поворотом среди серых скал зеленел пятачок земли, засеянный маисом и фасолью. Около него на привязи паслись две овцы. Себастьян первым вышел из «джипа», придирчиво оглядел огород, даже потрогал руками молодые побеги, будто поколдовал, и торопливо зашагал к дальнему склону, где среди огромных камней виднелся темный вход в пещеру. Там, присев на корточки, молодая смуглая индеанка со спрятанными под косынку иссиня-черными волосами одной рукой доила козу, а другой сдерживала двух малышей, нетерпеливо тянувшихся к кастрюле с молоком.

Себастьян коротко приветствовал невестку традиционным «куира», после чего она опять принялась доить козу, не обращая внимания на гостей. До самого отъезда она ни разу не взглянула в нашу сторону, не улыбнулась, не сказала ни слова.

Услышав наши голоса, из пещеры вышел молодой хозяин в сомбреро из пальмовых волокон, в клетчатой старой рубахе и синих затасканных брюках. Лишь ременные сандалии в отличие от одежды были самодельными. Старый Себастьян обменялся с Луисом фразами на родном языке и куда-то заспешил. Сын, к счастью, оказался менее замкнутым, когда мы стали расспрашивать его.

— Луис, что бы ты сейчас делал, если бы не приехали мы?

Индеец на миг задумался:

— Наверное, вырезал бы из дерева.

— А не можешь ли ты этим заняться сейчас?

— А зачем?

— Ты видел когда-нибудь в Криле кино?

— Да.

— Так вот, точно так же мы снимем и тебя.

Луис подошел к дубовому чурбаку, который служил ему рабочим столом. В руках индейца сверкнуло широкое закругленное лезвие ножа. Луис орудовал им с такой ловкостью и быстротой, что казалось, не из куска твердого дерева, а из комка воска вырезал головку оленя.

Свои незатейливые поделки — фигурки людей и животных — Луис относит в Криль и продает туристам. Я купил у него статуэтку «повелителя нечистой силы». Одна рука у него была короче другой, уши — огромные, одно торчало назад, другое — вперед.

— Луис, почему он такой некрасивый? — спрашиваю я.

— Чтобы люди его никогда не полюбили.

— А не расскажешь ли ты нам о себе и своей семье на языке тараумара, тоже для кино?

Несколько минут Луис думает, затем молча кивает головой. На лице никаких эмоций. Я включаю магнитофон и записываю гортанные слова загадочного языка, которые нам переводит Хуан Виньегас: «Я родился в этой пещере 30 лет назад. Отец мой тоже родился здесь 60 лет назад. Это наша родовая пещера...»

— А можно ли нам заглянуть в нее?

Вместо ответа Луис делает приглашающий жест рукой, идет впереди нас и открывает деревянную дверь, вделанную в каменную стену, которая наглухо перегораживает широкую горловину пещеры. Внутри это естественное творение природы выглядит как специально вырубленное человеком в каменном массиве жилье. В глубине «холла» еще одна каменная стена с такой же, как и первая, дверью из тщательно подогнанных гладких дубовых досок. За ней вторая «комната». На каменном полу закопченный круг — место для костра, а рядом низкий стол из толстых плах. В сумраке дальнего угла светлеет настил для хранения кукурузы и фасоли. Почти у самого входа на полу постели — расстелены шкуры и плотные накидки из овечьей шерсти. Воздух в этой пещерной квартире оказался, как это ни странно, сухим, хотя и прохладным.

Когда часа через два мы попрощались с Луисом и уселись в «джип», то не скрывали радости от того, что так легко удалось установить контакт с первыми же тараумара, с которыми свел случай. Однако Хуан лукаво улыбался, и вскоре я понял почему...

Напиток тесгуино и индейский марафон

Мы остановились неподалеку от зеленой ложбинки между обрывистыми склонами, где около кукурузного поля перед покосившейся избушкой собрались добрых две дюжины мужчин, женщин, подростков. Большинство было в стандартной, купленной в магазине одежде. Четверо — в традиционных мужских костюмах: на них свободные туники, вместо брюк — низко спускавшиеся широкие набедренные повязки из излюбленной тараумара белой ткани. И только одного индейца почтенного возраста украшала пестрая накидка такого же бесхитростного покроя, какую я уже видел на Себастьяне. По манере держаться чувствовалось, что этому человеку с острым подбородком и крупными чертами лица здесь принадлежало старшинство.