Вокруг Света 1978 № 10 (2457) - [32]

Здесь самые красивые в Португалии пляжи, самый мягкий климат. И поэтому самый большой доход, особенно в летние месяцы, приносит алгарвиос туризм. С конца апреля до октября сюда беспрерывным потоком спешат со всех концов Португалии, да и из других стран Европы, автобусы и самолеты. Сравнительная дешевизна местных отелей и всего прочего в сфере обслуживания притягивает десятки тысяч немцев и французов, англичан и итальянцев, которым не по карману курорты Ниццы и Сан-Себастьяна, путешествие в Акапулько или на Канарские острова.

Летом приманкой для туристов служат пляжи, а зимой «амендоэйрас эн флор» и традиционный карнавал, проводящийся в феврале в поселке Лоуле. Три дня подряд по его центральному бульвару неторопливо курсируют колесницы с декоративными аллегориями, пародирующими или инсценирующими ситуации и события местной жизни. Наибольшее оживление у зрителей вызывают обычно маски и сценки, критикующие непопулярную политику, рост цен, низкий жизненный уровень.

Но для алгарвиос все же самым привлекательным на этом карнавале остаются народные песни и танцы. Исполняют их самодеятельные артисты. Собираются три-четыре молодца с гитарами, певица и певец — и группа готова. Суровые обветренные лица рыбаков и крестьян становятся мягкими и задумчивыми, когда звучит песня, трактующая вечные, но все не надоедающие темы любви и грусти, измены и верности, где рифмуются всегда «фадо» — «судьба» и «дезэсперадо» — «отчаяние»...

Пожалуй, самый интересный район Алгарве — его западное побережье, точнее говоря, мыс Сан-Висенте, крайняя юго-западная точка Европейского континента. Каждый штурман, хотя бы раз огибавший Европу по пути к Гибралтару или к западным берегам Африки, хорошо знает установленный здесь маяк. Именно об этих некогда суровых и безжизненных утесах философски говорили предки португальцев — древние лузитане: «Здесь кончается земля и начинается море».

Оттесненная на самые дальние задворки Европы, средневековая Португалия оказалась изолированной от европейских центров, от оживленных торговых путей, тесно связывавших еще в раннем средневековье другие княжества, королевства и города континента. В этой ситуации португальцам не оставалось ничего иного, как попытаться выйти в океан на поиски новых земель, новых торговых партнеров. Именно здесь, в крепости Сагреш, расположенной в шести километрах от маяка Сан-Висенте, принц Энрике — Генрих Мореплаватель — в начале XV века основал ставшую впоследствии знаменитой мореходную школу. Она готовила будущих великих мореплавателей — первооткрывателей далеких неведомых земель. Эта школа не сохранилась. Известно лишь, что она находилась на территории крепости, где-то поблизости от гигантского символа «розы ветров».

Первые каравеллы Васко да Гамы и других португальских мореходов отправились в океанские просторы из алгарвийского порта Лагош.

Сейчас он стал тихой рыбачьей гаванью, и о прошлом напоминает лишь тяжелая статуя — монумент принца Энрике, — высящаяся близ порта. Да глазеют в океан с замшелых стен полуразрушенных крепостей позеленевшие пушки...

Игорь Фесуненко

Диплом для знахаря

У Нганги нет бормашины

Джозефа Нгуа, давнего моего знакомого, курьеpa одной из местных газет, я встретил не в самый счастливый день его жизни. Посеревший, с воспаленными глазами, держась рукой за распухшую щеку, он медленно брел к автобусной остановке.

— Подвезти? — крикнул я, высунувшись из машины.

Благодарная улыбка слабо осветила лицо Джозефа, и в тот же момент сменилась гримасой страдания. Волею судьбы с детства познавший все оттенки зубной боли, я без труда представил себе состояние несчастного Джозефа и проникся к нему глубоким сочувствием. Что-то бормоча и жалобно постанывая, Нгуа доковылял до машины и уселся на заднем сиденье.

— К врачу?

Джозеф утвердительно кивнул головой.

В городе было несколько зубных врачей: двое молодых африканцев, окончивших курс в Европе, энергичный грек Фифис, чьи великолепные металлические пломбы годами служат безотказно, и швейцарец, приехавший по линии Всемирной организации ООН по вопросам здравоохранения; в свободное от основных забот время он пользовал пациентов — преимущественно важных государственных чиновников и их домочадцев. Записываться к ним на прием нужно было по крайней мере недели за две, а счета, которые они потом предъявляли, своей внушительностью могли смутить не то что газетного курьера, но и людей, гораздо более обеспеченных.

Я не знал, к кому из них собрался мой знакомый, и, обернувшись, ждал его слов. Джозеф назвал квартал, расположенный на северо-западной окраине города. Он был печально известен размахом преступности и почти полным отсутствием коммунальных услуг, дешевыми забегаловками и лавочками, торговавшими краденым товаром и контрабандными сигаретами. Однако, насколько мне было известно, в длинном перечне подобных «достопримечательностей» квартала зубоврачебные кабинеты не значились. Объезжая полуголых ребятишек, самозабвенно возившихся на обочинах узких улочек, я вглядывался в нескончаемые ряды одноэтажных глинобитных домов, все больше недоумевая. Наконец Джозеф дотронулся до моего плеча.