Вокруг Света 1978 № 02 (2449) - [17]

Я вышел на улицу. Взблескивал синим снег. Над городом в морозном червонном воздухе, едва колеблемые ветерком, подымались столбы пара. Деревья тянули в небо посеребренные ветви, и на их концах, оплетенное мелким древесным узорочьем, горело малиновое студеное солнце.

Деревянно постукивая ногами, я подошел к мастерской. Подергал дверь. За ней послышались шаги, и она отворилась. На пороге в потоке света стоял человек в раскрытой на груди рубашке. Чуть напряженные плечи. Борода торчком. Взгляд исподлобья. Чувствую: пришел не вовремя, в минуту рабочей сосредоточенности, но мастер уже ведет в комнату. Меня обдало теплом, воздух словно струился от жара. Из маленькой каморки, где топилась муфельная печь, выглянул невысокий человек в больших дымчатых очках — Юрий Пресман. Тот, кто встретил меня в дверях, Валерий Гончаров, вернулся, к прерванному делу. Склонив голову, он сумрачно смотрит на кусок тонкой проволоки, которую держит в руке. Подносит к ней ножницы. Раздается щелчок. Один за другим отрезки падают в полое обгоревшее внутри полено, стоящее на верстаке. Когда все дно покрывается проволочками, Валерии зажигает бензиновую горелку. Шипит пламя. Мастер медленно водит им по дну. Проволочки начинают светиться, разгораются все жарче, белеют — и вдруг свернулись окатышками. Это зернь. Валерий отложил горелку и двумя руками потер горячее от жара лицо.

За перегородкой, в соседней комнате, звякает железо. Я заглядываю туда и вижу, как Юрий натирает мылом заостренный конец проволоки. Потом подходит к верстаку, где в тисках зажат небольшой металлический диск с отверстием посредине. Прищемив проволоку плоскогубцами, Юрий тянет ее на себя. Она подается и начинает медленно выползать наружу. Ее поверхность блестит свежим серебряным блеском, она похожа на луч, направленный мастеру в грудь...

Интересно, что сканное дело возникло куда раньше, чем волочение проволоки. Сканные вещицы, найденные в нашей стране при раскопках деревенских курганов IX—X веков, сделаны из кованой медной проволоки. Они увесисты и неуклюжи, и проволока в них толстая и неровная. Можно предполагать, что дальнейшая судьба сканного дела, его развитие во многом зависели от того, будет ли найден более удачный способ изготовления проволоки. С X века в русских землях начинают пользоваться волочильной доской. Это железная пластина с несколькими рядами конических глазков постепенно убывающей величины. Теперь, пропустив металлический стерженек через все глазки, получали круглую, ровную нить толщиной с человеческий волос. Выход был найден...

Юрий уже несколько раз менял волочила. С каждой протяжкой проволока заметно утончалась и прибавляла в длину. Подошел Валерий. Помусолив пальцами кончик проволоки, он немного подумал и сказал: «Хватит! Можно обжигать».

Проволоку сложили кольцами и посадили в муфельную печь. Там, разгораясь до белого каления, мельхиор утратит упругость: мягкая нитка надежнее скручивается в веревочку, ею удобнее выкладывать узоры. Через пять минут избела-красный моток вынули наружу и положили остывать. Но скань еще не готова. Ее ждет обкрутка: с помощью электромотора проволоку свивают в плотную рубчатую веревочку. Потом снова обжиг, снова обкрутка, и наконец ее кладут в раствор соляной кислоты, которая разъедает окалину и возвращает проволоке первоначальный серебряный блеск. Часть скани затем прокатывают на вальцах, откуда она выходит изящной ленточкой с рубчатыми краями и называется уже «гладь». Скань разной толщины, гладь и зернь — вот «краски» мастера, которыми он «рисует» свои композиции.

...Время приближалось к полудню. Заготовки были сделаны, и сканщики решили передохнуть. Мастера, блаженно щурясь, курили, дым едва приметно клубился в солнечном свете, заливавшем комнату. Говорили о том, о сем. Хорошо бы в мастерскую огранщика. Тогда и работать интересней будет, по задумке. В этом смысле на ювелирном заводе было лучше: все под рукой.

Большинство сканщиков, в том числе Юрий и Валерий, перешли в мастерскую с московских ювелирных заводов. Здесь им был присвоен шестой разряд, который дает право на творческую работу. Каждый месяц мастер представляет в художественный совет при Московском областном художественном фонде одно произведение — эталон, по которому после его утверждения он в течение месяца изготавливает серию в пятьдесят перстней.

При создании перстня «плясать», по выражению Валерия Гончарова, начинают от камня. Новый камень всегда незнакомец. Его природная красота, заключенная в цвете, глубине, очертаниях, мастеру покамест чужда. Понять камень, сделать его своим, ввести его в круг образов всего, что было увидено, пережито и перечувствовано, а потом переложить возникшее ощущение на язык узора оправы — это уже искусство... «Утро», «Осень», «Мимоза», «Тропинка», «Подснежник» — названия работ говорят, откуда черпает вдохновение мастер.

Язык скани имеет древнюю историю. В Киевскую Русь скань попадает в VIII—IX веках с востока и в течение нескольких столетий пышно расцветает на славянской почве. Мастера выделывают вещи из тончайших проволок, сажают на завитки узора микроскопические золотые цветы, кладут скань в несколько ярусов, создавая воздушный, легкий рисунок.