Вокруг Света 1977 № 06 (2441) - [18]

— Чертова броня загнала нас в самый тихий угол нынешней земли, — рассказывал Сырокваша.— Конечно, мы не забываем о Японии, иногда встречаем в Беринговом море ее сторожевые корабли. Неделю назад получаем шифровку о немедленном вылете в Архангельск, где узнаем, что гидросамолет Мазурука не вернулся с задания. Мысль о гибели никак не укладывалась в сознании, хотя мы знали, что уже сбиты и погибли экипажи Антюшева, Михельсона и других полярных летчиков. И все у берегов Новой Земли! Только экипаж Черепкова был сбит восточнее острова Диксон, вероятно, зенитками линкора «Шеер»... В первом же нашем полете, осматривая заливы Новой Земли, мы попытались связаться с полярной станцией Малые Кармакулы. Но она не ответила, хотя до нее оставалось не более пятидесяти километров. Каково же было наше волнение, когда, подойдя к бухте, станции не обнаружили. Там, где были жилые постройки и стояли мачты радиостанции, зловеще чернели пятна головешек — и ни одного живого существа! Делая широкий круг, мы заметили в тундре группу людей, которые усиленно махали нам и ложились в виде посадочного знака — буквы Т. Пошли на посадку. Вскоре к берегу бухты из тундры подбежали люди. Заросшие, полураздетые, с почерневшими лицами, падая от усталости, они что-то кричали, но шум работающих на малом газу моторов заглушал слова. Выключив двигатели, мы на клипер-боте пошли к ним и тут ясно услышали:

«Братцы! Это мы, мы! Экипаж и зимовщики. Лодка подводная...»

И тут я узнал среди них Илью Павловича, Матвея Козлова, Глеба Косухина.

«Надо немедленно уходить. Нас сожгла немецкая подводная лодка, кажется, со знаком У-255. Может всплыть и сейчас. Все расскажу в полете», — коротко и спокойно объяснил Мазурук.

Быстро забрав людей, мы тут же ушли в воздух, взяв курс на Архангельск. Во время полета накормили их в кают-компании и за штурманским столом, так как все в одном отсеке самолета не помещались. Оленья нога и горячий кофе быстро привели людей в чувство. Илья Павлович сел на правое сиденье пилотской и начал рассказ.

«Мы разыскивали американские шлюпки с торпедированного корабля. Но в районе их предполагаемого местонахождения был густой туман. После нескольких часов полетеча бреющем решили вернуться в Малые Кармакулы, где можно было заодно подзаправиться горючим, переночевать и с утра продолжать поиски. В бухте вместе с нами заночевала вторая «Каталина» из Мурманска. Поставив машины на якоря и оставив на них дежурных — по второму пилоту и второму бортмеханику, оба экипажа отправились спать на зимовку. Уставшие от долгого полета, мы заснули мгновенно.

Проснулся я от страшного грохота и, когда открыл глаза, вместо потолка увидел голубое небо и пламя, бушевавшее в доме. Не отдавая себе отчета в том, что произошло, схватил одеяло, чтобы защититься от огня, и в чем был выскочил на улицу, где уже суетились полураздетые зимовщики станции и члены экипажей. То, что я увидел, сразу привело в чувство. Дом и пристройка пылали как факел, а кругом рвались снаряды и свистели пулеметные очереди. В бухте ярко горели оба гидросамолета. Между ними и берегом плыли Матвей Козлов и еще два человека, а у входа в бухту стояла фашистская подводная лодка и била по зимовке из тяжелых пулеметов. Вытащив ребят из воды, прячась за камни, мы ушли в тундру, где и скрывались несколько дней, без продуктов, без оружия и без верхней одежды. Федор Петров был убит первым залпом по самолету, тело его ушло на дно бухты вместе с обломками «Каталины». Наверное, это была лодка из «Волчьей стаи» адмирала Редера. Это они топят конвои транспортных судов, идущих к нам с грузами. Обидно, ведь мы знали, что в этих же местах в первую мировую войну у немцев была организована подзарядная база подводных лодок. Где-то рядом с Малыми Кармакулами...»

Доставили людей в Архангельск, — сказал Сырокваша, — а через трое суток Мазурук уже барражировал в Баренцевом море. Не знаю, удастся ли ему отыскать ту подлодку. Думаю, да. А мы завтра , уходим в свою «тихую обитель» на восток...

На рассвете, тепло попрощавшись, мы разлетелись по своим военным путям-дорогам.

Валентин Аккуратов, заслуженный штурман СССР

Вечная тортилья

Бабушка и внучка ловко хозяйничали вокруг самодельной печки. Жарилось что-то непонятное, но вкусно пахло мясом, соблазняла стопка небольших блинчиков.

Старушка разогрела блин, бросила в него щепотку фарша, добавила луку и соусу, свернула все это в трубочку и подала мне. Я разом, откусил чуть ли не половину... и сразу рот обожгло так, будто я взял сигарету не тем концом. Проглотил кусок, почти не разжевывая, и он покатился по пищеводу, как шаровая молния.

— Чиле, — сочувственно сказала пожилая кулинарка.

Речь шла о мексиканском перце. Ну и злой же! Я был в Мексике недавно и не знал, что этого перца следует остерегаться.

Трубочки с огненной начинкой называются такосами. Мексиканцы их едят сами и предлагают гостям. Это основное блюдо и бедноты, и среднего класса, и самых богатых. Такосы могут быть с мясом, тушеной картошкой, омлетом, жареной колбасой — словом, со всем, что есть в доме или попадается под руку. Могут быть с чиле и без чиле. Но один компонент обязателен: этот самый блин, лепешка из маиса, реже — пшеничная. По-местному — тортилья. Без тортилий мексиканец не садится за стол. Нечего положить в тортилью — он просто накрошит ее в похлебку. Засохнет лепешка — получится отличная галета.