Вокруг Света 1977 № 05 (2440) - [11]

Наверху было холодно. Я спустился к небольшой поляне, где висело объявление с правилами поведения в заповеднике, и вгляделся в подлесок. Думалось: зверье здесь наверняка непуганное, и если посчастливится, можно увидеть, а то и сфотографировать кабана или косулю.

Увы, мне не повезло. Как не повезло и в другом. На камень, что торчит из воды под скалами Штуббенкаммер, раз в семь лет выходит девушка и начинает стирать одежду. Все, что требуется, — это подойти к ней и сказать: «Добрый день! Да поможет тебе бог!» Тогда с нее спадет заклятие, и девушка тут же покажет спасителю сокровища, которых под островам видимо-невидимо. Наверное, я опоздал или приехал слишком рано, только девушка так и не появилась. И обладателем подземных рюгенских сокровищ я не стал...

Земной воздушный замок

...Дорога долго кружила по Макленбургской равнине. Отправлялась в новые города и возвращалась туда, где мы уже побывали. Мы пытались управлять дорогой, но и она повелевала нами, бросая из одного среза времени в другой: из современности в царство готики, из XIII века в будущее, где эта готика тоже жива, порой наперекор всему являя чудеса долгожительства, порой неся следы неизбежной «спасительной реанимации. Мысли и воспоминания тоже совершали свои круги: то всплывал Штральзунд, прикрытый защитным полем бережности, то небольшой целостный город Берген, нашедший себе место в самой сердцевине Рюгена.

И вдруг — стоп, остановка, точка. Как дети, спрыгнувшие с «чертова колеса», неуверенно поднимаются на ноги, (борясь с головокружением, так и мы вынеслись к подножию колоссального, непохожего на все прочие собора и, задрав головы, пытались обуздать непослушный вестибулярный аппарат: вокруг шпиля, словно на гигантской оси, медленно вертелось небо.

...И здесь появились когда-то славяне. И, как это принято, решили дать жилью имя. А радом гнездились лебеди. Они курлыкали, и до слуха доносилось: добр-добр-добр. Славяне сочли это хорошим предзнаменованием, посему постановили назвать местечко Добрым. Слово видоизменилось, но осталось. Сейчас это Бад-Доберан, курорт. Трудно оказать, насколько можно верить легенде, однако лебедь и по сей день на гербе собора, и на берегу небольшого пруда в разбитом вокруг английском парке — бронзовые изваяния лебедей.

Сам собор построили на средства монахов цистерцианского ордена. Место освятили в 1232 году, но закончена была церковь — ныне самая знаменитая в Северной Германий — спустя более чем столетие.

По малопонятным теперь причинам цистерцианские каноны запрещали возведение высоких башен. Древние мастера нашли выход: собор тянется ввысь весь, целиком. Готические соборы были центрами общественной жизни, в них собирались тысячи жителей округи, поэтому строители и стремились расковать внутреннее пространство.

Они возводили традиционную трехнефную базилику, но расширяли ее, сооружая поперечный двухнефный зал. Они экспериментировали — смешивали бычью кровь, творог, яйца и песок. Этим раствором связывали кирпичи — теперь стены можно было делать тоньше — крепчайшие, они стояли нерушимо. Мастера пускались на всевозможные хитрости: ставили наружные опорные столбы — контрфорсы, перекрывали залы крестовыми сводами на ребрах-нервюрах, мудрили с каркасами из стрельчатых арок, — и... получалось! В итоге — к минимуму сведены глухие части стен и расширена территория окон: воздух врывался под своды, переполнял, поднимал здание. И было то — воздушным замком, прочно стоящим на земле.

Как воздать зодчим прошлого за смелость и гениальность их? Только так: сберегая творения.

В баддоберанском соборе стены девственны: штукатурка никогда не ложилась на них, никогда не оскверняла естественную графику кирпича. Штриховка кладки убегает вверх и теряется где-то очень-очень высоко.

Примитивные деревянные крашеные скульптуры и тонкие фрески раннего Возрождения; мраморные строгие саркофаги и тончайшая, легкая резьба по дереву; лучезарные витражи и висящая в воздухе «светящаяся икона» — дева Мария; изысканные барельефы и наивная, «детская» резьба по камню: глуповато-ухмыляющиеся чьи-то лица. И над всем этим дрожащие звуки органа. И еще сказка из сказок: сплетенный из резных деревянных и литых чугунных арабесок алтарь, для которого — в какой раз! — не находится определения, кроме навязшего слова «кружево».

Старина эта не застывшая, не омертвелая: ироническая. Она подшучивает над нами, нынешними, подмигивает, усмехается — поди разберись в такой-то «несовместимости» разных искусств, разложи все по полочкам. Не удается? Тогда храни как есть!

Путешествие подходило к концу. Из тумана выдвигались и исчезали за завесой дождя города: Висмар — единственный пункт на севере, где реставрация центральной части уже закончена; Шверин — бывшая столица Макленбургского герцогства, ныне крупный окружной центр; лежал на пути еще один город — Потсдам, здесь тоже реконструируют старинные районы, и стройка развернулась на полную мощность.

На этом, последнем отрезке дождь неожиданно отступил. Распахнулось чистое, вымытое небо, и только сейчас бросилось в глаза, что осень уже придала по-настоящему, лиственные леса желтели на глазах, хотя на горизонте все еще казались синими.