Вокруг Света 1977 № 01 (2436) - [17]

— Этого мы никогда не утверждали и утверждать не собираемся. Но, например, благодаря принятым с 1972 года мерам рост загрязнения как самой Волги, так и ее притоков уменьшился, а кое-где вода и вовсе стала чище, чем была. У нас запланированы остановки: давайте вместе искупаемся и проверим — поставим, так сказать, эксперимент на себе...

Все равно верили с трудом — в некоторых странах Европы и Америки люди давно уже избегают купаться в реках.

Но до чего же дело дошло — мы обсуждаем, можно или нет окунуться в речную воду! Что тут добавить? Многое можно добавить. Например, есть такой ядохимикат -- диэлдрин. Теперь он запрещен, ибо выяснилось, что он опасен для человека. Но в природе он еще не исчез, еще циркулирует, и четверо из десяти шведских детей получают его с молоком матери в концентрациях, которые вдвое превосходят допустимые медицинские нормы. Но шведам еще повезло: английские и американские младенцы получают диэлдрина впятеро больше.

Как, и к этому тоже причастны географы? Но это же все чисто экологические проблемы?

Проблема взаимоотношения человека со средой обитания обострилась внезапно. Конечно, в ее изучение тотчас включились и биологи, и медики, и химики, и физики. Но именно география оказалась наиболее подготовленной, чтобы принять на себя тяжесть проблемы. Хотя бы потому, что эта наука комплексная по самой своей сути. Собственно, чем всегда занималась география? Изучением среды человеческого обитания. Изучением как с точки зрения природных условий, так и с позиций потребностей экономики.

Раньше — на описательном уровне. На уровне углубленного раскрытия взаимосвязей природы и общества — теперь, когда прозвучала экологическая тревога. Географам даже не очень пришлось перестраиваться, когда обеспокоенное человечество воззвало к науке. Новая проблема была им близка и понятна.

Но как сложна и грандиозна эта проблема! Что происходит? Кто виноват? Что делать?

Есть разные уровни подхода, различные повороты исследовательской мысли и оценки. Но...

Сопоставим экологическое варварство, осуществленное на земле Южного Вьетнама, и проекты по переброске рек или «укрощения» Сахары. Все они — продукты человеческого ума, просчитанные на компьютерах, логически выверенные, теоретически осмысленные и оцененные. Но судите сами, почему и когда человек разумен и человечен в своих действиях, а когда нет...

VI

...Корабль с участниками симпозиума плыл по одной из рек нашей не столь уж большой и такой уязвимой планеты. До поздней ночи не стихали на нем голоса географов разных стран мира. Спорили о том, как лучше раскинуть по всему земному шару сеть биосферных заповедников. Как в национальных резерватах сохранить генофонд флоры и фауны. Как лучше строить математические модели природных экосистем. Как примирить города и заводы с лесами и реками. И еще о многом другом шел разговор, в котором Географ детства нашего века вряд ли смог бы участвовать.

И только звезды были те же, что светили географам прошлого.

Хотя нет: среди созвездий ночного неба над нашей прекрасной и хрупкой планетой прокладывал свой ход один из бесчисленных теперь спутников.

Д. Биленкин

Ростов — Казань — Москва

Тяни, паук, свою пряжу

В середине XVI столетия воинственное племя дине покинуло в поисках охотничьих угодий канадские прерии и устремилось на юг. Продвигаясь с боями через земли незнакомых и враждебных племен, оно дошло до засушливых, но богатых дичью равнин юго-запада нынешних Соединенных Штатов. Здесь племя впервые столкнулось с белыми. То были испанцы. От испанцев люди дине получили название «навахо», под которым их знают и поныне, здесь они и познакомились с невиданными животными — лошадьми и овцами.

Сначала дине — впрочем, теперь уже навахо — охотились на лошадей и овец, как на любую привычную им дичь. Но после испанских карательных экспедиций навахо, сами отличные воины, по достоинству оценили боевые качества человека на коне.

Первых коней навахо выменяли у тех же испанцев и у соседних индейцев — мирных земледельцев пуэбло, а со временем стали их угонять или же отлавливать мустангов — одичавших потомков испанских коней.

Превратившись в искусных наездников, навахо стали грозной силой. Испанским гарнизонам зачастую приходилось отсиживаться в крепостях; индейцы-пуэбло спешно укрепляли глиняные стены своих деревень.

Привлекли внимание навахо и овцы — очень им пришлась по вкусу баранина, а еще больше они оценили овечью шерсть. Женщины-навахо ткали из нее одеяла, в которые закутывались воины и охотники, н тогда они заменяли верхнюю одежду, а если ночь заставала их вдали от дома, то и постель. Такими же одеялами завешивали дверной проем.

Ткать женщины-навахо научились от захваченных мужьями женщин-пуэбло, и сначала в узорах на навахских одеялах копировали традиционный орнамент своих пленных. Но через короткое время, выработав собственный стиль, навахо превзошли своих учителей. Испанский губернатор Фернандо Чакон писал в самом конце XVIII века, что ткачихи-навахо работают лучше испанок.

Но признать, что навахо чему-то научились от более слабого племени, не позволяла им гордость. И возникла легенда о паучихе, которая показала женщинам-навахо первый ткацкий станок. Пауков навахо считали существами священными.