Вокруг Света 1977 № 01 (2436) - [15]

Дорого? И это тоже. Но годовой военный бюджет США превышает эту цифру! Так что такое «дорого» для нашего времени?

II

Доклад индийского ученого Б. Сукхвала, который работает в США, назывался: «Экологическое опустошение среды в Южном Вьетнаме в результате войны». Вот выдержки из этого доклада.

— Экологическое разрушение, как побочный продукт индустриального развития, свойственно современному обществу. Однако экологическое опустошение, как осмысленная политика, не имеет прецедента... Стратегией войны во Вьетнаме было преднамеренное разрушение экосистемы путем истребления живой природы... Образование многочисленных воронок и рытвин в результате бомбардировок и использования бульдозеров, уничтожение обширных районов лесов химическими дефолиантами, разрушение хорошо развитой ирригационной системы военной техникой создали угрозу существованию человеческого общества... Сколько времени потребуется Вьетнаму, чтобы оправиться, можно только предполагать. Может быть, несколько лет, может быть, десятилетий, а возможно, это не случится никогда.

А ведь на это уничтожение земли пошла лишь часть — ив общем-то не самая значительная — военного бюджета США! С точки зрения бесстрастной банковской статистики это недорого. А для земли?

На симпозиум был представлен доклад алжирского ученого Д. Сари. Вот вкратце его содержание. Сахара медленно наступает на север. Все заметней нарушения экосистемы к югу от Атласских гор, и многие изменения приобретают уже необратимый характер. Алжир принял решение поставить пустыне заслон. Его протяженность — от границы с Тунисом и до границы с Марокко. Более чем тысячекилометровая полоса леса при ширине в двадцать километров. Три миллиона гектаров посадок. Представьте себе пустыню размером с Голландию или Бельгию, которую надо покрыть лесами, — таков масштаб проекта. К его осуществлению Алжир приступил в 1974 году, пока на отдельных экспериментальных участках. Трудно сказать, сколько денег США пошло на разрушение экосистемы Южного Вьетнама — может быть, больше, может быть, меньше, чем надо Алжиру, чтобы возродить часть Сахары...

Таков нынче масштаб практических «свершений» и научных замыслов по переделке природы земного шара.

III

Азовское море — уникальное. Трудно найти другой водоем, в котором так бурно кипела бы жизнь. Но за последние двадцать с небольшим лет уловы ценных рыб упали в нем с 90 до 20 тысяч тонн. Причина известна: Азовское море — опресняемый реками бассейн. На этом зиждется его биологическая уникальность. Но реки дают морю все меньше воды. Поэтому все сильней в нем черноморская струя. Любящие опресненную воду рыбы, которые еще недавно вольготно могли разгуливать по всему морю, теперь оттеснены к самому устью Дона. И ареал их обитания сокращается.

Куда же делась пресная вода?

Мы привыкли к большим цифрам. Профессор С. Л. Вендров упомянул в своем докладе об использовании ресурсов Волги — ее водами сейчас орошено более полумиллиона гектаров. Это, между прочим, примерно шестая часть такой страны, как Бельгия... А большие города по Дону и Волге, а гигантские заводы, для которых нужны целые реки? Участников симпозиума возили на экскурсию в задонские степи. Картина поразительная! Там, где лет пятнадцать-двадцать назад была выжженная земля, теперь от горизонта до горизонта расстилались сады, поля и плантации. В каналах посверкивала вода. Исполинскими сереброкрылыми жуками ползли дождевальные машины. Десяток километров дороги, еще десяток — пейзаж не менялся. Вот на что пошла донская вода!

Биологи и географы знают, как восстановить былую славу Азовского моря. Надо перегородить плотиной Керченский пролив, чтобы регулировать приток соленой черноморской струи; надо подавать из Дона необходимую для рыбы долю речного стока. И тогда на карте мира Азовское море снова засверкает алмазом.

Построить плотину можно, в этом сомнений нет. Сделать целое море подконтрольным, управляемым, точно сельский пруд, тоже возможно. Но расчеты неумолимо свидетельствуют, что где-то до середины 80-х годов Дон еще может как надо питать Азовское море. А потом воду для его рыб придется занимать у Волги — «всего» каких-нибудь пять-шесть кубических километров...

Однако у Волги свои потребители. В их числе Каспий, который на глазах мелеет. Еще хуже положение Аральского моря. Его питают Амударья и Сырдарья. Но развитие хозяйства Среднеазиатских республик требует все больше и больше воды Амударьи и Сырдарьи. И географы выдают теоретические прогнозы — что будет, если исчерпаются все водные ресурсы Средней Азии.

Время есть, но его немного. Еще лет десять, ну пятнадцать можно продумывать, изучать, сравнивать варианты, как, чем и за счет чего утолить растущую жажду всего юга нашей страны. А потом... А потом надо будет уже действовать, откуда-то доставать пресную воду.

Но здесь еще один аспект.

Техник может относиться к рекам как к естественным водопроводам: там надо закоротить, здесь нарастить, тут добавить — и система будет отлично функционировать, ибо ее рассчитали знающие свое дело инженеры.

Но для Географа реки не просто водопроводные трубы, а территория страны не дом, в котором эти трубы надо уложить по-новому. Ибо вода, перефразируем Гёте, «сок совсем особого рода». Тут хирургия природы, скальпель касаются сокровенных артерий и вен! Дело гидротехников проектировать и строить. Дело Географа — предсказывать, какая она будет, наша планета, если строить так-то и так-то.