Вокруг Света 1976 № 10 (2433) - [47]

— Чего, Млюнко! Ведь ты во дворце службу нес, можешь обсказать, какая у государыни повадка и прочее...

— А на што вам, гарнизонные командеры, знать про ейный ндрав?! — Млюнко избочился, басит, ус крутит.

— Новый тракт от Питера до Архангельска строют — слыхал? Дак вот, не наедет ли ейное величество в Каргополь! На юг до Черного моря угреблась, не кинется ли к Белому?

— Известно! У ей ндрав, чтобы мущина был собой видной, здоровой, чтобы голос имел зычный...

— Колокольню ладим выстроить...

— Надо высокую и чтобы с огромным колоколом!

— А какой она веры?

— Немецкой! Крест нать не восьмиконечный, православный, а четырехконечный, католицкий. (На гайтане (Гайтан — шнурок для нательного креста.) крест вытянул, командерам тычет.)

— Раз ейна вера набекрень, неверная, то и крест надо становить не с запада на восток, а с севера на юг! Опять же крест встречь ей будет, подъезжающей императрице; то и ладно! — Гарнизонные командеры мозгуют.

...Катерина по тракту катится, а генерал, который ейный хахаль, — вот, одноглазой! али забыл? — конишку плетью охаживает, спереди летит. Командеры каргопольские в глубокую канаву во фрунт встали (чтоб генералу угодить, стоя во фрунт поклониться). Одноглазой умилился: «Как вы догадались, хорошо колокольню поставили? Сами встали низко — не кланяетесь, а в ногах?»

— Есть у нас солдат; он нам обсказал царицын ндрав, ее неверную веру и твой генеральский гнев.

— Который солдат?

— Млюнко-поляк; он во дворце службу нес, дело знает — эвон, который на чуруне (Чурун — песок.) сидит!

Генерал голову поднял — видит: Млюнко сидит выше генерала на куче песка (канаву-то для командеров он копал! И лопата тут же!) — покуриват.

— Смирно! — Бедной-то генерал надсадился, как крикнул.

Млюнко встал на чурун; генерал глянул на него — шляпа с перьями — обземь, брильянты взгремели.

— Что, солдат Млюнко, есть в тебе пылание и жжение к Екатерине? — генерал опасается.

— Дак ведь я не шибко старый; обидный вопрос, вашество!

Генерал на коня вскочил, утянулся скорым скоком.

— Так что, ваше величество, в Каргополе пылание и гибель, пожар до неба! Никак нельзя дале ехать! — Он царицу улещивает-уговаривает; сам возницу ногой упнул: поворачивай!

Так и не бывала Катерина в Каргополе. А колокольня и ноне стоит. Высокая, белая, гвардейского роста. И крест на юг зрит...

Говорю — это не реклама, а факт! А не веришь — пойди к коренному каргополу Млюнкову, про своего прадеда-солдата он дородно обсказывает. Я от него слыхал.

Виктор Пулькин

«Трех змей — на угловой столик!»

Лет сто тому назад бедный, но предприимчивый молодой человек по имени Адмирал Нельсон открыл в столице Ямайки Кингстоне небольшой ресторан. Собственно говоря, слово «ресторан» подходило к сколоченной из досок грязноватой харчевне не больше, чем имя Адмирал Нельсон — хозяину харчевни, потомку раба. Но Адмирал и не рассчитывал на фешенебельную публику: основную его клиентуру составляли такие же неимущие негры — грузчики, носильщики, портовые бродяги. И ассортимент был не ахти какой: одно-два рыбных блюда, маниоковые лепешки, суп из удава.

Суп этот особенно удавался Нельсону, спрос на него был велик — пришлось даже нанять человека для отлова удавов и доставки их на кухню. Через некоторое время Адмирал снял для своего заведения помещение получше. У плиты теперь, кроме матери и жены, хозяйничало еще несколько кухарок. А в ресторане подавали десятка два блюд из удава.

Нужно сказать, что успеху молодого Нельсона способствовало не только его кулинарное умение, но и отсутствие предрассудков к еде среди ямайских негров. В Африке, откуда привезены были их предки, неядовитых змей спокон века отправляли в горшок, и, если удавалось убить здорового питона, это считалось охотничьей удачей, даже большей, чем, скажем, добыча обезьяны. Мясо ведь у питона нежное, а костей мало. И на Ямайке и в других южноамериканских странах негры-рабы всячески разнообразили свой скудный невольничий рацион за счет местных ресурсов: ловили мелких зверьков и змей, благо здесь их было предостаточно.

Вообще-то блюда из змей распространены на нашей планете достаточно широко, причем едят их не только те люди, у которых ни на что иное средств не хватает. Среди изысканных деликатесов в странах Дальнего Востока «ползучая тварь» занимала в меню почетное место. Особенно если готовили повара-мастера, которые умели рыбе придать вид и вкус мяса, свинине — вкус лотоса и сладость сахара, а змея у них ничуть не отличалась от цыпленка (если не брать во внимание то, что цыпленок у квалифицированного повара выходил совершеннейшей рыбой).

...В прошлом году один из отпрысков семейства Нельсонов перебрался в Лондон и открыл там маленький ресторан. На вывеске его та же эмблема, что и в Кингстоне, — статуя адмирала (настоящего) Нельсона, обвитая змеей. Сырье лондонский Нельсон получает из Бразилии, Индии и Гонконга. Поскольку в столь огромном городе, как Лондон, любители экзотики водятся в изобилии, дела змеиного ресторана идут неплохо.

Отмечено, что за последние десятилетия консерватизм в еде стал ослабевать: стало приличным и привычным, посещая дальние края, пробовать местные деликатесы, рассказывать о них по возвращении и даже стараться воспроизводить наиболее пришедшиеся по вкусу из подручных средств. А еще не так давно европейцы, жившие в колониях, даже не пытались заглянуть в кухню туземцев и среди совершенно чуждой природы и климата сохраняли верность бифштексам и пудингам — и страдали желудком.