Вокруг Света 1976 № 10 (2433) - [10]

Написал и подумал: а не воспримется ли сказанное просто как высокопарность? Может, действительно, о науке следует писать более строгим стилем, не обесценивая значимости ее результатов употреблением восторженных слов? Но, право же, стоит поразмыслить и о другом. Не становится ли для некоторых из нас изобретательность современной науки настолько привычной, что мы начинаем обыденно относиться к исключительному, как бы приучаем свой мозг ничему не удивляться, чем очень обделяем самих себя. Все-таки удивление, по утверждению древних, — начало познания, то есть что-то вроде тонизирующего средства для интеллекта.

Но вернемся к гравиметру. За тонкость и точность своей работы он требует соответствующей платы — крайне осторожного обращения. Он не терпит плохих дорог, а на точках наблюдений работает без брака только установленный строго горизонтально. Последнее — одно из главных условий достоверности его сведений! В общем, прибор довольно капризный, все в нем хрупко и нежно. Он доставляет немало хлопот гравиметристам не только, скажем, в тайге Западной Сибири, но и в местах с хорошими шоссе. Однако повсюду на суше даже при полном бездорожье под ногами у гравиметристов «земная твердь», и потому установка прибора в горизонтальном положении никогда не вырастала до проблемы.

Она стала таковой, когда речь зашла о «морских хлябях». Действительно, во что упереться? На воде качает. В дно? Но под водой нужно становиться водолазом, а это новые затруднения: видимость плохая, время для наблюдений ограничено, темпы, учитывая спуск и подъем водолаза, совершенно неподходящие.

Когда на Каспии, в Бакинском районе, начали, влекомые нефтяными интересами, удаляться от берега, то приспособились ставить приборы на штативы. Этакая тренога, опершись о дно, возносила гравиметр над водой. Все было терпимо, пока море оставалось спокойным. Но чуть поднималась волна, приходилось немедленно убираться восвояси. Иными словами, работали только в штиль, а на Южном Каспии, как известно, он бывает совсем нечасто. Все же до глубины в пять-шесть метров тренога еще устраивала. Но не дальше. Потому что штатив высотой с трехэтажный дом — это уже что-то совсем несерьезное. В других странах гравиметристы пробовали погружать приборы в море под колоколом. Однако у кессонных работ свои сложности, и слишком все это оказалось дорого и хлопотно.

...Оказывается, ждать у моря непогоды — занятие тоже ужасно томительное. Разумеется, если она очень нужна, а ее нет. Матросы «Зеравшана» бесцельно слоняются по палубе. Немцов, как вежливый хозяин, старается занять меня приватной беседой. При этом он чаще обычного и как-то особенно глубокомысленно пощипывает свои усики...

Так что же оставалось делать с морским гравиметром? Натянуть на него самого «скафандр», автоматизировать и спустить на дно. Такой вариант получил распространение. Закончив погружение и покачавшись подобно маятнику внутри своей водонепроницаемой оболочки, гравиметр принимал горизонтальное положение. Затем по кабелю передавал сведения на судно. Все хорошо? Не совсем. Сегодня точность таких донных съемок достигла одной десятой миллигала. Это после двух десятков лет усовершенствований! Подобная точность раза в три хуже, чем на суше, хотя пока все же считается приемлемой. Есть у этих донных гравиметров недостатки и посущественней. Их можно использовать только до определенной глубины. На каждый спуск и подъем уходят драгоценные часы судового времени, которое расписано буквально по минутам, поскольку на борту обычно работают не одни гравиметристы. К тому же чем глубже море, тем сильнее спускаемый на кабеле прибор сносит в сторону и тем с меньшей точностью можно определить его координаты. Погрешности на каждой точке наблюдения, накладываясь друг на друга, грозят серьезной ошибкой, искажением всей геологической картины района. Но что поделаешь? Не устанавливать же гравиметры на зыбкой палубе корабля?!

А может, вопреки здравому смыслу, стоило все-таки попробовать?

— Геофизики с самого начала, — неторопливо рассказывал Немцов, — считали наиболее для себя заманчивой непрерывную съемку на ходу судна. Во-первых, это принципиально иной конечный результат, не то что материал по отдельным точкам. (Все равно что заменить фотографирование киносъемкой.) Во-вторых, это скорость измерений плюс сокращение сроков гравиметрических работ, и наконец, в-третьих, более благоприятная экономика (если, сравнивая с другими вариантами, учитывать «во-первых» и «во-вторых»). Преимущества очевидны.

Одно было непонятно: как работать с гравиметром на палубе качающегося корабля?

И все же в конце концов он поселился на борту судна. Скажу больше: поселился отнюдь не вчера, а лет сорок назад. Разумеется, благодаря все той же человеческой изобретательности. Но прежде чем пускать ее в ход, потребовалось четко ответить на довольно неожиданный вопрос: что такое качка? Вроде бы ясно каждому. Даже без слов. В действительности же простота здесь кажущаяся. При детальном рассмотрении выясняется, что качка — очень сложное перемещение судна в пространстве.