Вокруг Света 1976 № 09 (2432) - [37]

— Это наше местное блюдо «талия». Очень вкусное. Думаю, понравится...

Вилкой я подцепил немного необычного варева, смело отправил его в рот и тут же поперхнулся: это был настоящий раскаленный уголь. Нёбо, язык, десны — все горело. Пожар не могло загасить даже ледяное пиво. Как только нигериец ест эту «талию»? Однако на сознательный подвох с его стороны непохоже. Скорее всего решил по простоте душевной угостить батуре для полноты ощущения нигерийской жизни экзотическим национальным блюдом, так что обижаться не следует. С видом, как будто ел такое варево с детства, я принялся уплетать «пожар», с трудом сдерживая гримасу от жжения во рту. Да, теперь поездка в Аргунгу запомнится надолго.

Вскоре с едой было покончено, и мы вышли на улицу. С реки тянуло прохладой. Фестивальная деревня светилась, двигалась, смеялась, разговаривала, надрывалась музыкой. Среди хаоса звуков выделялась четкая дробь тамтама (он был неподалеку от нас, да к тому же его ритм не походил на оглушительное грохотанье барабана, по которому изо всех сил лупят колотушкой сплеча). Та-ра-рум-рат-бум! — неслась в ночи морзянка сухих, коротких звуков. Нигериец потянул меня за собой. Мы свернули за угол. У столба, освещенный электрической лампочкой, стоял среди праздной толпы барабанщик. В синем халате и поварском колпаке, только не белом, а цветастом, он походил на эстрадного артиста, к которому в свете софитов обращены взгляды зрителей. В правой руке барабанщик держал тонкую деревянную колотушку, слегка изогнутую на конце, которой быстро-быстро ударял по тугой мембране.

Тамтамы мне доводилось видеть и прежде — на городских базарах, во дворцах нигерийских вождей, в мастерских ремесленников. Но те не шли ни в какое сравнение, вероятно, потому, что были безмолвны и служили лишь для украшения. Этот же жил полнокровной тамтамьей жизнью, выбрасывая в темноту ночи свою прерывистую дробь. Я было огорчился. Язык говорящего барабана понятен только африканцам. Выручил мой новый знакомый, который стал бойко переводить вязь непонятных звуков в обычные слова. Барабанщик рассказывал историю зарождения фестиваля в Аргунгу.

В давние времена рыбу в Риме считали общей, и племена, жившие по ее берегам, выходили на лов кому где вздумается. Вроде бы так и должно быть. Да случались накладки. Племя из низовий, поддавшись слухам, срывалось на промысел к верховьям. А в это время с верховий другое племя отправлялось за рыбой в низовья. Из-за такой неразберихи, а может, и зависти — не всех щедро одаривала река, не всем сопутствовала удача — между племенами вспыхивали раздоры. Рыбаки вместо снастей вооружались копьями, луками, и тогда вода в реке окрашивалась кровью.

С распрями покончил эмир, который раз и навсегда установил, кому и где ловить рыбу. Заодно эмир наказал племенам фулани и кебба жить в мире и добрососедстве. Рыбаки бросились в реку, наловили рыбы и принесли ее мудрому владыке в знак благодарности. На Риме воцарился мир и порядок, а враждовавшие ранее племена начали собираться на общий праздник. Украшением таких праздников стало состязание рыбаков. Барабанщик перечислил затем имена нигерийцев, которые в разные годы, выловив самую большую рыбу в здешней речке, были победителями. Не забыл он и Умару Феланду.

Долго еще стучал в ночи тамтам, повторяя раз за разом предание об Аргунгу. Эта россыпь звуков провожала меня до самого мотеля...

Немало повидала Рима, немало воды утекло в ней. Да и состязание рыбаков стало иным. С завоеванием Нигерией независимости народу возвращен его же праздник, превратившийся в фестиваль национального масштаба. Причем это не только красочное зрелище, но и средство установления взаимных контактов, сближения больших и малых народностей страны. В Аргунгу съезжаются теперь посланцы из всех уголков Нигерии. Они знакомят друг друга со своими танцами, музыкой, традициями и обычаями. Как родники питают здешнюю реку, так и искусство разных племен Нигерии, сливаясь в Аргунгу в общий поток, рождает новую общенациональную культуру, которая становится достоянием всего народа, и служит делу укрепления национального единства.

Фестивальную деревню я покидал утром. На выезде было тесно. Переполненные легковушки, грузовики, автобусы неторопко выбирались на дорогу. Нигерийцы улыбались, кому-то кричали, махали на прощанье. Они разъезжались, чтобы через год встретиться в Аргунгу снова...

Ю. Долетов

Озерная тетрадь

Волны

И жило озеро, заволновалось. Вал за валом, гряда за грядой! Поступательный бег обрывается у берегов, где набегающие ряды волн разлетаются пенными веерами. А иногда кажется, что они уходят под скалистую кромку берега, перематываясь назад, как огромный транспортер, и в другом конце озера снова выныривают и повторно устремляются вперед. А дай этой волне полный разбег, так она обогнет всю Землю и уйдет в космос — экая силища!

Душа перенимает это волнение. Волны — они ведь суть бытия: его ритм, его рисунок. Душа ли волнуется, озеро ли волнуется — разное это волнение, а вместе с тем единосущее, выражаемое одним полнозвучным словом — волна...