Вокруг Света 1976 № 09 (2432) - [35]

— Что с тобой, батуре?

Я резко обернулся. Сзади стоял дородный, с округлыми щеками нигериец.

— Да вот сомневаюсь, есть ли в этой речушке хоть бы малявки.

Брови у нигерийца поползли вверх.

— На фестивале впервые?

— Да.

— Понятно, — улыбнулся нигериец. — Отбросьте сомнения. Место это заповедное. После фестиваля на него накладывается табу до следующего праздника. Рыбы тут пропасть. Мы ее за буйный норов и силу называем «владыка воды». А по-ученому она именуется нильским окунем. Вот раньше... — Нигериец не договорил и, словно забыв обо мне, уставился куда-то в сторону. Взглянул туда и я — поднимая за собой шлейф пыли, к реке двигался кортеж всадников.

— Эмир! Эмир едет! — почтительно прокатилось по берегу.

Да, так еще и сейчас устроена Африка. В небе над Нигерией летают реактивные самолеты, по дорогам мчатся автомашины самых последних марок, в домах (не во всех, правда) надрываются транзисторы, светятся экраны телевизоров. А рядом живет средневековая старина! Время оказалось пока не властно над институтом эмиров. Они до нынешних дней сохранили свое прежнее могущество. В представлении простых нигерийцев эти люди — потомки пророка, олицетворение его божественной силы, к которым, как велит коран, нужно относиться с должным почтением и оказывать подобающие столь высокому сану почести.

Кортеж приближался. Впереди с длинными медными трубами ехали трубачи, потом барабанщики. За барабанщиками — стража, палившая в воздух из старинных ружей. Перед трибуной кортеж разделился на две группы. Одна свернула вправо, другая — влево. И лишь единственный всадник, который до этого находился в середине, направился прямо к трибуне. Его коня вели под уздцы четверо слуг — по двое с каждой стороны. То был Мухаммеду Мера — эмир Аргунгу. У помоста его, как хрупкую фарфоровую куклу, осторожно сняли с лошади, под руки — хотя старцем эмир отнюдь не выглядел — довели до кресла. Лишь после этого на свои места поднялась приезжая и местная знать. Эмир произнес коротенькую речь, пожелав успехов участникам состязаний, и величественным жестом подал знак открыть фестиваль.

И сразу будто раскат грома прокатился над рекой. Это одновременно ударили сотни тамтамов. Под оглушительный грохот барабанов, протяжное пенье труб, ликующие крики зрителей в Риму бросились рыбаки. С откоса покатилась целая лавина черных полуобнаженных тел, и. казалось, что ей не будет конца. Река, только что отражавшая бирюзу безоблачного неба, мгновенно помутнела, а через несколько минут буквально вышла из берегов от многих сотен тел, забивших русло. В воздухе замелькало множество сеток. На взбудораженной воде покачивались словно поплавки калебасы. Подбадриваемые толпой болельщиков, рыбаки старались вовсю. Все чаще и чаще над рекой разносились восторженные вопли — в чью-то сетку попала большая рыба! «Мелкота» в два-три килограмма в расчет не бралась. Но ее не выбрасывали, а заталкивали в калебасы — пригодится на ужин. Ведь цель состязания состояла в том, чтобы поймать самую здоровенную рыбину. Чем больше попадался окунь, тем громче ликовали зрители, тем оглушительнее был грохот тамтамов. А на берегу заключались пари, велись жаркие споры, чья команда, чьи рыбаки лучше.

Улов сносили к весам перед трибуной. Вес нарастал: сорок фунтов, пятьдесят, восемьдесят... Узнав свой результат, рыбак усаживался неподалеку от весов и принимался терпеливо ждать, ибо ничего другого ему просто не оставалось делать. По правилам соревнования после взвешивания улова нельзя вторично лезть в Риму за новой добычей.

В тот момент, когда очередной окунь потянул под сто фунтов, в реке, наискось от трибуны, поднялась какая-то суматоха. Кто-то огромный и сильный ускользал от рыбаков, сбивал их с ног. Некоторые из них не выдержали, бросили сетки и устремились к берегу, истошно крича: «Крокодил! Крокодил!»

Лишь один рослый мужчина не спасовал. Наверное, рыбацкое чутье подсказало ему, куда рванется хитрый «хозяин вод». Он держал сетку наготове и выжидал удобный момент. Вдруг его качнуло в сторону. Было видно, как напрягся мускулистый торс. Но, увы, сил у него явно не хватало, чтобы вытащить отяжелевшую снасть. На помощь подоспели другие рыбаки. Нет, это был не крокодил: в сетке билась гигантская рыбина! Ее несколько раз пытались приподнять над водой: глотнет воздуха — успокоится, но безуспешно. Из воды лишь показывался растопыренный веером хвост, и тут же рыба утаскивала снасть вниз. Только после того, как к схватке подключилось еще несколько рыбаков, вся ватага медленно, шаг за шагом стала выбираться на мелководье. На берегу бьющуюся рыбину дружно прижали к земле, с трудом закатали в сеть и потащили к трибуне.

Смолкли голоса, барабаны, трубы: все с нетерпением ждали результата взвешивания. Как только «владыку вод» прицепили к крюку весов, стрелка на диске резко ушла вправо.

— Вес сто сорок два фунта, длина шесть с половиной футов! Эту пока самую большую рыбу на нынешнем фестивале поймал житель Аргунгу Умару Феланду! — торжественно проревели динамики.

Умару Феланду в этот момент стоял около огромного нильского окуня и, поддерживая его руками за жабры, счастливо улыбался. Приносили и других страшилищ, но удачливее его так и не нашлось. Затем состоялась церемония награждения, во время которой эмир вручил Умару Феланду чеканный кубок, велосипед и денежный приз. В честь победителя ударили тамтамы, запели трубы...