Вокруг Света 1975 № 07 (2418) - [6]

Вторую устойчивую группу образовали Норман Бейкер и Тур Хейердал. Норман в этой экспедиции выполнял обязанности штурмана и радиста. Просиживая за радиоаппаратурой в полутемной хижине, Норман имел возможность иногда разговаривать с женой, с детьми и друзьями, что ставило его в несколько привилегированное положение. Будучи самым главным морским знатоком на «Ра», он склонен был общаться на равных лишь с Туром.

В третью группу вошли Сантьяго Хеновес, Юрий Сенкевич, Жорж Сориал и Тур Хейердал. Рассказывая о своей подгруппе, Ю. Сенкевич пишет: «Кто знает, с чего мы потянулись друг к другу? Возможно, не последнюю скрипку сыграл возраст: молодость — бесспорная у Жоржа, относительная — у меня, а что касается Сантьяго, так он, несмотря на свои сорок пять лет, славный парень, именно парень, иначе его не назовешь, экспансивный и деятельный...

Мы сдружились за время совместных перетасовок-перегрузок и в свободную минуту стараемся быть вместе: разляжемся на крыше хижины или на носу, и беседуем, и шутим наперебой. Забредет, привлеченный нашими жизнерадостными возгласами, Норман:

— А что это вы здесь делаете?

— Дуем в парус! Давай с нами!..

Вот вам третье сообщество: Сантьяго, я, Жорж и, разумеется, конечно же, Тур.

Обратите внимание: на «Ра» — три подгруппы, более или менее обособленные, и в каждую из них входит Тур. Повезло нам с лидером».

Но вернемся к личностным качествам человека. Глубоко ошибочно мнение, что людей надо подбирать по сходству характера, чтобы все члены группы являли собой некий общий психологический тип. Как показали многочисленные наблюдения, при общности цели различия в характерах и темпераментах не препятствуют психологической совместимости членов экипажа, а иногда даже способствуют ей. Иллюстрацией может служить восемнадцатисуточный полет А. Николаева и В. Севастьянова на космическом корабле «Союз-9». Командир корабля А. Николаев был отнесен к флегматическому, а В. Севастьянов — к сангвиническому темпераменту. Они разные и по своему характеру. Выражение древних: «Мы ищем в друге то, чего сами лишены», пожалуй, больше всего подходит к этой космической паре. Неторопливость, аккуратность А. Николаева удачно сочеталась и дополнялась страстностью, стремительностью, тонкой наблюдательностью и быстрыми реакциями В. Севастьянова.

В отношении психологической совместимости очень удачно был подобран экипаж орбитальной станции «Салют-3». Темперамент, энергичность, жизнерадостность П. Поповича хорошо сочетались во время полета с рассудительностью Ю. Артюхина. «Лед и пламень» — так охарактеризовали журналисты эту космическую пару.

— Но, как мы убедились в случае с Нансеном и Иогансеном, совместимость и дружба еще не панацея в трудных испытаниях.

— Безусловно. Тем не менее можно сказать так: дружба, симпатия людей еще не гарантируют членов экипажа от неприятностей. Но если при подборе симпатия людей друг к другу не учитывается, то в дальнейшем это почти наверняка приводит к осложнениям.

— Но ведь трудно ожидать, что в межпланетном интернациональном экипаже, первым прообразом которого является экипаж «Союз» — «Аполлон», удается подобрать одних лишь закадычных друзей.

— Верно, — единодушно согласились космонавт и психолог. — Подобрать столь дружный экипаж из представителей разных стран едва ли возможно, тем более что в межпланетный рейс отправится скорей всего человек 7—10. В этом случае, по крайней мере, надо сделать так, чтобы в состав экипажа входили небольшие группы, связанные близкими товарищескими отношениями. Иначе в экипаже могут появиться «отверженные», а это уже трагедия.

— Что значит — «отверженные»?

— Остановите любого прохожего и спросите его, без чего человек жить не может. Удивительное дело, но в подавляющем большинстве случаев, упомянув о воде, пище, сне и так далее, такой человек забудет упомянуть об общении. Между тем это потребность не менее острая, чем потребность в сне. Вот характерная запись в дневнике добровольца, который пробыл в условиях экспериментального одиночества: «Много раз мне говорили товарищи в шутку, конечно, о чертике, жившем за холодильником. А за холодильником действительно всегда слышался шум (примечание: источником слабого шума в сурдокамере была работа фреоновой установки холодильника). Во всяком случае, я отметил, что если бы он вдруг вышел, то, думаю, нам было бы о чем побеседовать, я не прочь был бы с ним поговорить».

У В. Виллиса, совершившего в одиночестве долгое плавание на плоту, мы находим такие мысли: «Человек нуждается в общении с себе подобными, ему необходимо с кем-то разговаривать и слушать человеческие голоса... В прошлую войну многие моряки в одиночестве носились по океану в шлюпке или на плоту... Мне пришлось плавать с такими матросами, и я знаю, что с ними произошло. Мы так и говорили про них: «Помешался на плоту».

Можно подумать, что все это не имеет никакого отношения к теме нашего разговора — ведь в экипаже человек заведомо не один. Но существует еще психологическая изоляция, «социальное одиночество», которое, пожалуй, еще страшнее физического, потому что здесь человек находится среди людей и не может утолить стремление к общению, как жаждущий в океане не может напиться соленой водой. Вот что случилось, например, с Хуанито — коком экспедиции Э. Бишопа, которая плыла через Тихий океан на плоту «Таити-Ну». Очень скоро единственным другом Хуанито оказалась живущая на плоту в клетке свинка по кличке Панчита. С ней он беседовал, ей поверял свои горести. Еще два-три конфликта, и Хуанито отказался стоять на вахте. Но этим дело не кончилось. Хуанито вдруг принялся рубить крепления бушприта. Когда его спросили, что он делает, хлынул поток бессвязных фраз: «Я буду строить себе плот, хотите вы этого или нет... я больше не могу... слышите... заткнитесь, теперь конец... вы не понимаете этого... во всем виноват ты... ты виноват...».