Вокруг Света 1975 № 07 (2418) - [44]

И, повернувшись к девчонке спиной, пошел, пыхая трубкой, вверх по склону.

Перевели с английского Владимир Постников и Игорь Золотарев

Дагдан

Только очень талантливый народ может создавать такие ювелирные шедевры, какие мне приходилось встречать в долгих путешествиях по Туркмении. Серебряные и позолоченные украшения с сердоликом, цветным стеклом и бирюзой; пряжки, сложные держатели платков, височные кольца; пирамидальные серьги с подвесками, напоминающие чем-то порталы мечетей и медресе с прорезями в металле в виде узких арок и арочек...

Эта эмоционально активная роль украшений, так же как традиционная яркость одежд у жителей монотонных, часто «бесцветных» равнин, сложилась издревле и возникла, быть может, как противовес суровой природе, как символ самоутверждения. Человек, носящий великолепные украшения и яркую одежду, кажется издалека весенним огненным тюльпаном среди пустынной степи или маком в предгорьях... И здесь нельзя не заметить гуманистических начал народного творчества, так неразрывно связанного с поиском красоты в природе, и потому долговечного, и вместе с тем столь естественного, как щебет птиц, цветение трав или смена времен года...

Дагдан подарил мне на память мой друг художник Мамед. Это было нагрудное серебряное с позолотой женское украшение величиной с ладонь. Бывают большие дагданы, пожалуй, с десятилетнюю черепаху, и тогда их называют «пышбага-дагдан» — «дагдан-черепаха», а бывают и малютки: с фалангу пальца на руке. Нередко к бокам и нижнему краю дагдана прикрепляют на цепочках или узких пластинках, украшенных сердоликовыми глазками, подвески — «шельпе». И тогда дагдан называется — «шельпели-дагдан». Он кажется больше и нарядней. Дагдан Мамеда был как раз таким — изящным, с очень длинными цепочками и узкими подвесками, похожими, пожалуй, больше на рыбок, чем на щитней — беспозвоночных животных, которые появляются в лужах на такырах после дождей. Именно им подражают своей формой и даже рельефом наиболее распространенные в Туркмении «шельпе».

Смысл в этих подвесках, а вернее, в длинных стройных цепочках был. Я понял это сразу, когда прикрепил дагдан к одежде. Получалось, что это серебряный с позолотой большой жук; он как бы полз вверх, оставляя за собой струйчатый след, — как раз такой, какой остается на песке от ног работящего жука-скарабея. Я поразился искусству мастера-ювелира, так просто сумевшего создать иллюзию движения и тем «вдохнуть жизнь» в свое творение. Неожиданное маленькое открытие вызвало радость, удивление и невольно заставило меня вновь взяться за дагдан. Я стал крутить его в руках, присматриваясь к деталям.

Не могло быть сомнений, что этот серебряный жук — «близкий родственник» именно скарабея, крупного трудолюбивою жука-навозника, который встречается в Туркмении повсюду. Он вызывает всеобщую симпатию своей деловитостью, какими-то смешными движениями и одновременно проворством, с которым катит по дорожкам и без дорог плотно скатанный навозный шарик. Кстати, скарабей давно замечен людьми, и они высоко оценили его роль санитара и дворника в природе.

В Древнем Египте скарабей был в числе особо почитаемых священных животных. Образ его ассоциировался с культом Солнца, а его изображения и фигурки, натуралистически вырезанные из бирюзы или сделанные из металла, были широко распространены в III— II тысячелетиях до нашей эры и позднее.

Однако в закаспийской, туркменской интерпретации скарабей совершенно непохож на египетское изображение, и, может быть, поэтому все еще не узнан искусствоведами и этнографами. Мне же, как, впрочем, и любому зоологу, не составит труда доказать, что самая распространенная по всей Туркмении форма дагдана — именно скарабей. Для такого определения надо применить в общем очень простой способ, хотя научно его следовало бы назвать достаточно звучно и серьезно «зоотаксономическим методом». Он вполне этого заслуживает, поскольку опирается пусть всего лишь на несколько, но зато столь типичных биологических признаков, что определение может быть совершенно безошибочным. Среди них — соотношение пропорций частей «тела», некоторые характерные морфологические признаки животного — прототипа (например, зубчатый-пильчатый передний край головогруди настоящего и серебряного жука-скарабея), изображение отдельных, но очень характерных поз животного.

Но вернемся к нашему дагдану. Его сходство с жуком-скарабеем неоспоримо, хотя как раз на нем и не виден типичный пильчатый передний край головогруди жука. Если положить этот дагдан рядом с несколькими подобными, то все сомнения отпадут. Серия дагданов покажет характер и диапазон изменения одного признака при сохранении других, в том числе и общей формы предмета.

Полагаю, что туркменский скарабей, как могущественный и любимый, оберег от злых сил и болезней, прибыл из дальней дали времен. Возраст его не ясен, но ассоциации со скарабеями эпохи великих фараонов Древнего Египта правомерны, и тогда следует обратить свой взор ко II тысячелетию до нашей эры. Надо сказать, что дагданы-скарабеи Туркмении несравненно сложнее и разнообразнее египетских. Реалистические фигурки скарабеев египетского типа из лазурита и других камней встречаются при раскопках в Средней Азии, например, на Топрак-кала в Хорезме. Возможно, они были привезены, хотя могли и изготовляться на месте.