Вокруг Света 1975 № 07 (2418) - [20]

Ндоробо едят только два раза в день — утром, отправляясь в лес, и ближе к вечеру, возвращаясь домой после трудового дня. Не знаю, как назвать эту вторую трапезу — обедом или ужином, но она была плотной и сытной. Ели нечто вроде кукурузной каши, обильно залитой медом, а потом изжаренное на вертеле мясо канны. Кашу каждая хозяйка варила самостоятельно, и ели ее, усевшись всей семьей у своей пещеры. Антилопа же была общей. Кто хотел, отрезал себе хороший ломоть мяса, но уже не тащил его к пещере, а садился тут же, у костра, к которому постепенно за мясом и теплом подтягивались сельчане. Я подумал, что это очень мудрый обычай: проводить первую часть обеда в узком кругу семьи, а вторую — всем вместе.

Когда все насытились мясом, две женщины принесли кожаные бурдюки, в которых была вода, смешанная с медом и каким-то кислым соком. Тивас говорил, что ндоробо умеют делать из меда и хмельной напиток, но сегодня его, очевидно, не полагалось.

Это очень интересно: сидеть где-нибудь в укромном месте африканского селения, не лезть никому на глаза и смотреть, что делают люди. Так же, как и вчера, и сотню, а может быть, и тысячу лет назад.

Мальчишки в кожаных набедренных повязках прицепили к ветке старого дерева дохлую цесарку и, достав из пещер свои маленькие луки, стали тренироваться в стрельбе. Начали с простого — старались просто попасть в цесарку, а кончили очень сложным — стреляли в глаз птицы, раскачивающейся на веревке и в плоскости и вокруг собственной оси. Удавалось это не всем. Те, кто промахивался чаще других, продолжали тренироваться и после того, как более ловкие сверстники разошлись. Они надеялись, что, подобно своим отцам, будут охотниками, хотя вряд ли еще одно поколение ндоробо сможет прожить в Кении этим древним занятием.

На поляне подростки понатыкали сухих веток на расстоянии восьми-десяти сантиметров одна от другой. Они учились проходить через лабиринт едва закрепленных прутиков, не сбив ни одного. Это тоже важно для охотника: подкрадываясь к дичи, не наступить ни на одну ветку, которая своим хрустом могла бы выдать человека. Игры у ндоробо, как и у всех остальных африканцев, учат молодежь жизни.

Девочки, на которых тоже были лишь кожаные набедренные повязки, толкли какое-то зерно в огромной, выдолбленной из цельного бревна ступе или помогали своим матерям наводить порядок в пещерах. В общем, ни мальчишки, ни девчонки не делали ничего особенного, что отличало бы их от сверстников среди скотоводов. А вот занятия женщин и мужчин у ндоробо резко отличаются от обязанностей тех и других на равнине. Там, внизу, женщины таскают за тридевять земель хворост и воду, доят коров, моют скот, готовят еду, строят хижину, ухаживают за только что появившимся на свет теленком, загоняют во двор ишаков, следят за детьми и делают еще уйму всяких мелких дел. Мужчины же разговаривают или занимаются игрой в камешки — бао. «Кто будет защищать наших коров и женщин, если враг нападет на енкангу (селение), а руки наши будут заняты посторонней работой?» — всякий раз говорят они, сжимая в обеих руках игральные камешки.

Здесь же, в горах, у ндоробо женщина делала только обычную, привычную в нашем понимании женскую работу: возилась с детьми, варила, убирала жилище. О том, что женщины занимают у этих горных охотников совершенно особое положение, я понял еще во время веселого происшествия с Тивасом. Нигде в скотоводческом племени женщина не разрешила бы себе так откровенно подшучивать над мужчиной, да еще чужим. Я понял, что женщины здесь — хозяйки положения. Одна из жен крикнула что-то — и муж принес ей воды, другая позвала мужа из соседней пещеры, и он принялся перекладывать камни в жилище-гроте. Сразу четверо охотников вышли из леса, волоча за собой связки хвороста.

Да, это была наглядная иллюстрация энгельсовского положения о том, как скотоводство создает специфические условия для разделения труда и собственности, особо благоприятствующие развитию патриархата. «Дикий» воин и охотник довольствовался в доме вторым местом после женщины, «более кроткий» пастух, чванясь своим богатством, выдвинулся на первое место, а женщину оттеснил на второе» (1 Ф. Энгельс. Происхождение семьи, частной собственности и государства. М., 1950, с. 167.).

Я не буду описывать наряды ндоробо, потому что в них нет ничего специфического. Лесные охотники полностью переняли моду, захлестнувшую кенийские равнины, заселенные масаями и самбуру. У мужчин это — красная тога через плечо, у женщин — красные длинные накидки, которых зачастую почти не видно за бесчисленными ожерельями из бус, плюмажами и латунными поясами. В пору утренней и вечерней прохлады и мужчины и женщины накидывают поверх дневного платья плащ из шкур. Только у скотоводов такой плащ кроят из коровьих шкур, а у охотников ндоробо — из обезьяньих или леопардовых. Подумать только, как относительны человеческие понятия! Ндоробо, глядя на мою не первой свежести рубашку, залитые медом брюки и видавшие виды фотоаппараты, считали меня, конечно, богатеем. Я же, наблюдая их в вечерних нарядах у костра, думал о том, что даже не все сильные мира сего могут позволить себе щеголять в одежде из меха леопарда.