Вокруг Света 1975 № 07 (2418) - [14]

Я стоял на западном берегу и смотрел на вечернюю реку — наблюдал, как идет Лой Кратонг. И вот тут-то наконец понял, какое желание предсказывала мне Чамнян — вернуться когда-нибудь в Бангкок. Вспомнил я и ее уверение, что в свое время это произойдет.

После ужина мы собрались у самой воды, чтобы зажечь кратонги и посмотреть, как то же самое делают другие. Замерцали свечи, течение воды подхватило кратонги, и плотики вместе с огоньками мягкого света пустились в свой символический путь. В эту минуту я подумал о людях, с которыми познакомился в Бангкоке. Наверное, все они — мой университетский знакомый Ной, молодая мать из бедного района в Дин Данге, письмоносец Бунсонг, а может быть, и сама Чамнян, — пускают этой ночью кратонги.

Поначалу было лишь несколько редких свечек, они покачивались и плыли вниз по течению. Но постепенно число плотиков увеличивалось, и скоро вся Чао-Прайя превратилась в огромный поток мерцающих огоньков, уносящих печали Бангкока все дальше и дальше — к морю...

Уильям Грейвз

Сокращенный перевод с английского П. Борисова

Жаворонок над заводской крышей

Комплексный подход к решению народнохозяйственных проблем — характерная черта нынешней пятилетки. Как примирить, однако, интересы сохранения природы с требованиями крупной промышленной стройки! Здесь опыт комсомольской стройки — Чебоксарского тракторного завода — имеет значение не только для сегодняшнего дня, но и для будущего.

Старый проселок, которым я шел, был границей стройки и поля. Справа стояли скирды соломы, за ними виднелись пологие холмы с купами дубрав; слева была перекопанная земля с вбитыми в нее железобетонными сваями фундаментов. Дальше уходили ввысь светло-голубые стены сдаточного корпуса — главного объекта первой очереди крупной комсомольской стройки — Чебоксарского завода промышленных тракторов. Жаворонки ввинчивались в чуть желтоватое небо и, замирая там, висели в воздухе над корпусом, словно привыкая к неожиданно выросшему новичку.

Вдали, у Волги, маячили два холма, которых раньше также не было. Из-за облака выглянуло солнце, обмахнуло лучами их вершины, и они будто сняли свои темные шапки.

Холмы были рукотворными: строители сложили их из почвы, снятой на площадке будущего тракторного. О них стоит сказать два слова, ибо это та деталь пейзажа, о которой еще недавно никто не писал, потому что на фоне огромной стройки она казалась пустяшной мелочью и еще потому, что раньше такие холмы были редкостью. Чебоксарский тракторный, само собой понятно, возникает не на пустом месте: Недавно тут была деревня Аникеево. Аникеевские собаки, сначала испуганные, затем удивленные, вскоре свыклись с невиданными прежде грохочущими чудовищами-самосвалами, бульдозерами и уже не облаивали их. Люди же стали трудиться на стройке, и рабочая одежда их пахла уже не молоком, житом, а бензином и еще невесть чем. Потом дома с сараями снесли, жители Аникеева получили квартиры в Чебоксарах; исчезли и собаки. Год спустя под навалами грунта оказались даже колеи, проложенные на месте бывшей деревни. Но кормилицу-почву, где можно, сняли и сохранили, чтобы потом раскатать ее, как скатерть-самобранку.

Мы влияем на биосферу и созидательно, и разрушительно. Беря из природы одно, теряем другое, закон сохранения действует и тут. Вопрос только в том, чтобы выигрыш намного окупал утраты.

Раньше не было единой научной концепции пользования природными ресурсами. Поэтому ученые не смогли предсказать многие косвенные негативные последствия создания на равнинных реках крупных водохранилищ. Они не предупредили весомо и авторитетно об опасности загрязнения индустрией воздуха, почв и вод, что привело к недооценке техники очистных сооружений. Не сумели предостеречь и работников сельского хозяйства от распашки склонов большими машинами. В ряде районов это стало одной из причин, почвенной эрозии — в частности, здесь, в Чувашии. И даже когда они предупреждали, до многих хозяйственников их голос не доходил.

Теперь последствия пренебрежительного отношения к природе стали куда более очевидными. Уже многим ясно, что проектировщикам, в частности, скоро придется отказываться от технологических систем выемки грунта, если эти системы не могут обеспечить возрождения ландшафта. У нас есть уже достаточно законодательных актов, положений, инструкций, защищающих землю. Это дает свои плоды. Так, в 1960—1970 годах под строительство, не связанное с нуждами сельского хозяйства, было отведено сельхозугодий на двенадцать, а пашни на двадцать девять процентов меньше, чем в предыдущие два года. Для заводов и дорог, трубопроводов и линий электропередачи, для отвалов и отходов все чаще стали выбирать места, мало или вовсе не пригодные для нужд сельского хозяйства и свободные от леса.

К оптимальным решениям авторы проекта Чебоксарского завода (его проектировал харьковский «Гипротракторосельхозмаш») приближались постепенно. Делали прикидки и расчеты, уменьшая и уменьшая число возможных вариантов. Помогали ограничения, изначально заданные природой здесь, у Волги. Выбор был остановлен на варианте, имевшем наилучшие показатели не только по капитальным затратам и времени их окупаемости, по срокам и условиям строительства, но и по использованию естественных особенностей стройплощадки, по наименьшему воздействию на окружающую землю, на природу. В сводную смету строительства были включены все затраты по возмещению убытков от изъятия земель и расходы по защите прилегающей территории от эрозии.