Вокруг Света 1975 № 03 (2414) - [20]

И вот мы снова в Жайсанбае, маленьком чабанском поселке на берегу Тургая, и снова среди нас местный зоолог-противочумник

Владимир Константинович Гарбузов — ученый, охотник, следопыт. Гарбузов вездесущ. Его «газик» мы встречаем всюду, куда нас заносит. «Поймав» зоолога, ребята мучают его до глубокой ночи. Им нравится, как он слушает их — серьезно, радостно и великодушно.

Разговор, конечно, идет о сайгаке...

— Сайгаки мигрируют на расстоянии до двух тысяч километров. Если они и дальше будут продвигаться на север, то скоро мы увидим их в оренбургских степях.

— Ну вряд ли...

Чай, заваренный до черноты, льется в кружки. Мы пьем в сутки литра по три-четыре. Может, виновата жара...

— Во всяком случае, «крестнички» должны указать нам маршрут.

Я вспоминаю, как мы бегали по степи, где рожали тысячи самок, и прокалывали уши беспомощным сайгачатам... Ученым надо знать, какими путями мигрирует сайгак, куда понесут его быстрые ноги в поисках пастбищ. Центральная лаборатория охраны природы при Министерстве сельского хозяйства СССР третий год подряд выявляет состояние охотничье-промысловых животных в бассейне среднего и нижнего течения реки Тургай. Начало этой работе положил кандидат биологических наук Лир Жирнов. Его экспедиции высаживались в Нуре, Жайсанбае, на озере Караколь. Именно в эти места ежегодно к маю стекались на отел десятки тысяч сайгаков со всего Казахстана...

Сегодня рано утром мы ходили в искусно устроенную засидку у сайгачьего водопоя. Крадучись ползли по горькой и колкой траве вдоль Тургая, боясь спугнуть сайгаков: они паслись на другой стороне реки. Слышно было утробное блеяние, казалось, там пасется обычное деревенское стадо. Миша Обухов, который полз рядом со мной, мечтал из этой засидки сделать уникальные снимки.

Мы ждали начальника экспедиции Геннадия Хахина, он должен был перевезти нас через реку, У него тоже были планы — пометить взрослого сайгака, усыпив его дитилиновой пулей. До сих пор ему не очень-то везло. Остался один-единственный заряд — свинцовая оболочка, заряженная дитилином, — из тех десяти, что выдал Хахину перед отъездом из Москвы создатель дитилиновой пули Комаров.

В прохладных рассветных лучах солнца летели лебеди на Караколь. Лежа за кустами, мы глядели на величавую стаю и слушали шум мощных крыльев, похожий на клацанье пароходных плиц. Красная байдарка бесшумно вылетела из-за стены тростника. Хахин тихо свистнул, и мы поползли к воде. Вскоре мы уже сидели в тростнике и смотрели на пустынный пока берег. Одинокий сайгачонок, опередив стадо, сбежал к реке метрах в пяти от засидки, громко и отрывисто прокричал и поплыл. Он плыл бесшумно, высоко подняв голову, будто боялся замочить шею. Я провожал его глазами и размышлял о прошлом сайгака, о том, как он едва не угодил в «Красную книгу». Известно, что в нее попадают еще сохранившиеся, но редкие либо вымирающие животные. Сайгак встречается нечасто — в Монголии и у нас в стране, в Калмыкии и Казахстане, и уже одно это делает его уникальным животным. Хищнический отстрел сайгака привел к тому, что он был объявлен исчезающим видом и чуть было не занесен в «Красную книгу». Только после этого охота на него была запрещена и в местах его отела созданы временные заказники. Ныне численность животных восстановлена...

Прошло около часа, и на берег один за другим стали выходить взрослые сайгаки. Блеяние животных раздалось над самым ухом. Сайгаков вела старая опытная важенка, она то и дело останавливалась, раздувая ноздри. Около сотни самок и рогачей сгрудилось у реки. Задние напирали, загоняли в воду передних, другие неожиданно резко поворачивали голову в нашу сторону и буравили загадочный тростник черным искрящимся глазом. Все в них — чуткие уши, огромные вздрагивающие ноздри, пухлые губы — выражало предчувствие опасности. Обухов щелкал затвором непрерывно. Забыв осторожность, он высунулся из-за тростника и «выстрелил» в упор в самочку, что пила воду в двух метрах от него. Самочка вздрогнула, и стадо, как одно напружиненное тело, дрогнуло и побежало...

Эта робкая сотня была лишь каплей сайгачьего моря, бурные валы которого мы наблюдали еще недавно. Тогда сайгаки шли на отел. Их было тысячи, десятки тысяч... Только встретили мы их не там, куда они обычно приходили из года в год. Всю неделю разведочный самолет кружился над степью. Необходимо было попасть на место в самый разгар отела, чтобы пометить новорожденных. Самки разрешаются от бремени в течение каких-нибудь двух-трех дней...

Однажды в степи нашли покинутого матерью жеребенка. Мы кормили его сгущенкой, у первой же встретившейся юрты передали чабану. Услыхав о том, что мы ищем сайгу, он указал пальцем на север.

— Отел начнется на днях, — сказал старик. — Ждите «сайгачий» ветер.

Последняя его фраза оставалась для всех загадкой. Но мы помчались на север. И вот во время воздушной разведки над Мамыром мы их увидели. Самки бежали под крылом самолета, делая на бегу свои знаменитые свечи. Безумный рев оглашал степь. Вся равнина на протяжении 15—20 километров колыхалась от светло-коричневых тел.