Вокруг Света 1975 № 02 (2413) - [5]

Я с трудом натянул на себя бушлат и, глядя на Яниса, вдруг представил, каким еще мальчишкой вышел он из мореходки. Он был шире меня в плечах, но этот бушлат и на меня был мал. Увидев, что рукава коротки, Янис сказал:

— Бушлат еще со второго курса, а может, это и не мой — брат тоже учился в мореходном...

Я понял, почему Янис вдруг осекся, извинился и взял бинокль:

— Тут должен быть буй, его нельзя выпускать из виду.

Несколько лет назад старший брат Яниса погиб в Атлантике. В СРТ, где он был старшим помощником капитана, врезался иностранный танкер, пересекавший курс траулера. На шедшем неподалеку судне не успели даже увидеть, как это произошло, только вдруг заметили: напарника нет. Когда после гибели брата Янис уходил в море, мать просила сына не делать этого...

— Ребята сожалеют, — ставя бинокль на место, сказал Янис, — что не могут угостить гостя хорошей ухой: сильная качка.

Действительно, судно болтало на волне как яичную скорлупу. Ни одной секунды покоя, все время надо находить опору для ног и рук. Волна стала крупнее, и капитан переложил ручку телеграфа на «средний ход». На «полном» может сорвать трал. Надеясь услышать от Яниса рассказ о каком-нибудь критическом случае, я сказал, что на таком суденышке их, вероятно, не раз трепал шторм и что на высокой волне траулер может перевернуться. Как и следовало ожидать, Янис ответил одной фразой:

— Какой рыбак скажет, когда ему было трудно?.. — Но, смутившись, стараясь быть вежливым, нехотя стал вспоминать, как однажды в шторм решили они укрыться в Вентспилсе, но у ворот порта создалось мощное ветровое течение и войти в порт было непросто... Янис вдруг с тревогой посмотрел на эхолот и быстро начал перекладывать руль право на борт, одерживать и снова перекладывать его.

— Мы сошли в сторону, на эхолоте глубина пятьдесят пять. Здесь на дне должны быть валуны, можно порвать трал. — Янис умолк и, пока эхолот снова не показал глубину сорок метров, не произнес ни слова.

Попросив меня встать за руль, Янис выскочил на открытый мостик и посмотрел за корму на уходящие в глубину вайера. Если трал порван основательно — вайера обычно расходятся, но все было нормально. И все-таки Янис был неспокоен. Он даже подумал вслух:

— Поднимать или не поднимать?.. А вдруг порвал и зря таскаю?

В море виднелись лишь два судна, да и те, кажется, возвращались. Янис вызвал по рации ТБ-11 и после короткого разговора по-латышски пояснил:

— Это мой друг, поднял последний трал, идет домой. Сейчас и мы поднимем, — закончил он с долей сомнения и нажал аварийную. Команда быстро появилась на палубе, словно давно ждала этот сигнал. Снова загудела траловая лебедка, зазвенели натянутые вайера. Мы легли в дрейф и начали выбирать трал. Судно сильно накренилось на борт, соленая и холодная волна заливает палубу. Янис, словно бы невзначай, поглядывает на куток трала, который то серебрится на волне, то исчезает за ближним валом. Янис понимает, что трал все-таки цел. Над кутком кружат чайки, голосят и пикируют вниз.

— На берегу их тоже крутится много, — вдруг обронил капитан, — ленивые такие, питаются отбросами, дальше гавани не уходят...

Но это уже другие чайки...

В два приема перенесли улов в трюм и взяли курс в порт. Я спросил у Яниса, добрались ли они благополучно в тот шторм до Вентспилса, и Янис ответил нехотя:

— Добрались... Все оценивается потом, на берегу, когда вспоминаешь. А в момент трудности о ней не думаешь, просто не замечаешь...

Янис переключает ручку телеграфа на «полный вперед». Когда утро перешло в день и день в вечер? Впереди постепенно ширится полоса города, и можно уже видеть трубы водокачки, береговые строения. Ребята рассортировали треску по тарам, сложили на палубе и разошлись. Остался один Гинтерс. Он перебирает сеть, выбрасывая маленьких рыбешек за борт чайкам.

Интересно, доволен ли Янис уловом? Дневная норма около полутора тонн, а они подняли четыре.

— Нет, — коротко ответил он.

— Почему? — спросил я.

— Вообще-то должен быть доволен... Ну а если ветер задует на несколько дней и выхода в море не будет? Мы должны вносить поправку на завтра, на послезавтра... Наши старики говорят: «Рыбака день кормит».

В рубку ворвался по рации взволнованный голос диспетчера.

— Возвращаюсь, — спокойно ответил капитан.

Надир Сафиев, наш спец. корр.

На берегах реки прошлого

В этнографической литературе есть термин «Индоамерика». Это те области, где индейцы — большинство населения. Но есть и «Афроамерика» — районы, где преобладают потомки черных рабов. Доставка рабочей силы через Атлантический океан была организована как солидное предприятие — с рынками сбыта, с компаниями работорговцев, со своими маршрутами и зонами влияния. И со своими агентами в Африке. Не только на гвинейском побережье, но и в глубине Африканского континента местные вожди и царьки нередко жили тем, что продавали соплеменников и пленных в рабство. Для захвата «живого товара» завязывались войны, организовывались дальние набеги. Пути работорговцев пересекали весь материк и доходили до Занзибара.