Вокруг Света 1974 № 12 (2411) - [27]

Радист получил известие, что к нам направляется с грузами судно. Мы собрались его встречать. Но судно, не доходя двенадцати миль до острова, получило пробоину и в ожидании помощи начало дрейфовать. Мы оставались без свежих запасов продовольствия — мяса, овощей. Коллектив заволновался. Как выяснилось, никому с острова не хотелось уезжать. А не приди судно — нас вывезли бы самолетом и станцию законсервировали бы до весны Передумал уезжать даже старший метеоролог, собравший было свои чемоданы. Мы подсчитали запасы и решили, что останемся в любом случае, даже если судно и не сможет к нам подойти. Несомненно, в этой ситуации проявился тот научный патриотизм, который присущ вообще полярникам. Все понимали, что законсервировать станцию — значит сорвать программу научных наблюдений, но думаю, что не обошлось здесь и без влияния медведей. Благодаря иному отношению к ним мы как бы получили возможность в другом свете увидеть окружающий нас мир и по-настоящему полюбили этот холодный остров. И вправду, в самый разгар осеннего хода медведей никому не хотелось расставаться с этой землей.

Белый медведь, хотя и привлекал внимание многих исследователей, изучен еще очень слабо. Отрывочными остаются сведения о его морфологии, биологии поведения. Почти не исследованы адаптации зверя н обитанию в условиях низких температур и полярной ночи, к длительным голодовкам, вообще крайне экономичному расходованию энергии. Вовсе не изучен механизм ориентации зверя во льдах и т. д. Белый медведь, следовательно, может считаться не только малоизученным видом, но и интересной «живой моделью». Исследование этой «модели» перспективно для решения важных общебиологических проблем. Особенности арктических экосистем, их упрощенность, неустойчивость и чрезвычайная уязвимость под воздействием хозяйственной деятельности человека выдвигают задачу и более широкого плана — международно-правовой охраны всего природного комплекса Арктики, особенно наиболее подвижных его компонентов, эффективная охрана которых выходит за пределы возможностей отдельных государств. Решение этой задачи (образцом здесь может служить плодотворное сотрудничество многих стран мира в комплексной охране природы Антарктики) представляет одну из необходимых предпосылок сохранения на земном шаре белого медведя...

Профессор С. Успенский

Судно все-таки к нам пробилось. Водолазы во льдах зацементировали пробоину. Пришел на подмогу ледокол. Как по заказу, отошел девятибалльный лед, и за несколько часов нам выгрузили все необходимое для зимовки. Механик тут же на берегу открыл ящик с шампанским и угощал всех сходящих на берег моряков. Потом суда ушли, и мы долго салютовали им вслед.

Похолодало, пропали туманы. Снова стали видны дали, серый с просветами небосклон. Воду рябило, и она казалась свинцовой. Птичий базар опустел, чайки покинули остров.

Как-то в погожий морозный день я заметил желтоватое пятно на склоне ледника. Раньше его не было. Поднявшись, я увидел медведя. Он заметил меня, встал, отряхнулся и пошел вперед. Я шел следом, пока не отчаялся догнать его. Зверь строго выдерживал интервал, и стоило мне поднажать, как и он прибавлял ходу. Так мы шли, пока я не заметил идущего навстречу другого медведя. Он шел под ледником, берегом моря. Я решил его подождать. Медведь, заметив меня, заинтересовался и встал на задние лапы, пытаясь вскарабкаться на ледник. Он не мог забраться по гладкой стене, но, почувствовав его страстное желание добраться до меня, я невольно ощутил страх и отшатнулся, боясь свалиться вниз. Мне показалось, что этот-то не испугался бы человека. Возвращаясь обратно, спускаясь по леднику, я увидел его. Он шел впереди меня и пока не замечал. Успев оправиться от страха, вновь уверовав в силу ракетницы, я пустился бегом и почти догнал зверя. Медведь, увидев меня, побежал что есть мочи. Я был отомщен. За кого он принял меня там, на леднике, когда карабкался наверх, пытаясь достать?

Иные медведи выходили к острову случайно. Я помню, как подплывший медведь выбрался на берег, понюхал камни и поплыл обратно, хотя его никто не пугал. Заходили на остров в поисках берлоги беременные медведицы. Но звери всегда появлялись поодиночке, и это заинтриговало нас.

Старший метеоролог сказал, что медведи боятся встречи друг с другом, и, чтобы доказать это, облачился в медвежью шкуру и двинулся пришедшему в тот день медведю навстречу. Пришелец попятился, развернулся и ушел, исчезнув за плотной пеленой тумана. Метеоролог, скинув шкуру, торжествовал, но в это время из тумана вновь появился тот же медведь, за ним следовал второй, значительно больший. Медведи принялись ходить, как на манеже перед выступлением, обнюхивая землю, а наш экспериментатор поторопился убежать. Второй раз рисковать ему не захотелось. Медведи не проявляли враждебности друг к другу, но, даже когда дороги их пересекались, не пытались сходиться, будто тоже не желая лишний раз рисковать.

В октябрьские морозные дни одинокий морж вылез на берег из воды. Он фырчал на собак, норовя подцепить их клыками. Ни с кем не посоветовавшись, наш старик подстрелил его, объявив, что это был морж-одиночка, который нападает на людей. Так ли это — судить было поздно. Повар тут же освежевал тушу, достал огромную печень, пообещав хорошо угостить нас. Ветер далеко разнес запах теплых внутренностей. Ветер дул с моря. Сгущались сумерки, очертания льдин становились мягкими, воздух наполнился синевой. Вдруг мы заметили, как со стамухи, застрявшей метрах в трехстах от берега, отделился белый кусок, пролетел в воздухе и бесшумно опустился на лед. Мы догадались, что это медведь. Неужели, подумали мы, медведь с такого расстояния, находясь с подветренной стороны, учуял запах? Это заинтересовало нас, и мы побежали ловить собак.