Вокруг Света 1973 № 11 (2398) - [5]

Над стенкой длиной около ста метров возвышаются воротки с коваными, как у колодца, заржавевшими кольцами. Здесь тоже видны следы огня, и все засыпано скальной породой.

— Вороток для поднятия затворов, — пояснил Ломакин, ткнув по нему ногой.

Одним концом ряжевая перемычка обрывается у реки. Сквозь чистую воду видна выложенная из бревен плита, о которую разбивалась вода, когда переливалась через верх этой деревянной плотины. Все вдруг показалось ясным, как на хорошем чертеже.

— Ряж рубили рядом, лошади были, — говорит Ломакин. — Работа нехитрая... Напиши двоюродному брату: был, мол, на твоей электростанции,— донимает он Сашу. — По сути дела, бесплатно получали энергию, — с уважением продолжает он о простой и бесхитростной станции. — Наглядное пособие, как развивалась гидротехника...

Виктор с каким-то любопытством и восторгом продолжает изучение всех деталей. Его, строившего такую ГЭС, как Красноярская, буквально обворожила эта маленькая деревянная станция, и он, трогая детали руками, нагибаясь и заглядывая внутрь, все время повторяет: «Ай да плотники! Ай да пло-о-тники!..»

— А вот и трансформаторная, — кричит Виктор.

Из земли торчат помятые торцы труб, и рядом П-образная деревянная опора с жестяной табличкой: «Высокое напряжение».

— Наверное, здесь жил один человек. До определенного часа крутил турбину, а ночью останавливал, — продолжает Ломакин. — Слышь-ка, Саш, надо найти этого Худякова...

И вот мы уже снова едем в «газике» «пятным следом», как говорит Саша. Дорогой, которой ехали сюда.

...Сергея Афанасьевича Худякова мы нашли в сельской кузнице. Сначала, когда попросили его выйти, не сказав, кто мы, откуда и зачем, он ответил:

— Некогда. Занят.

— Мы ездили на вашу ГЭС, — нашелся Саша.

У Сергея Афанасьевича заискрились глаза, он вышел и сразу же начал рассказ:

— Идея-то у меня с братом возникла еще до войны. Мы тогда, году в тридцать пятом, кажись, сделали с ним газогенератор, мельницу — и все вручную... Сами и электрики в сельской местности, и механики. А гидроэлектростанцию строили уже в пятьдесят втором. Закончили аккурат к майским праздникам пятьдесят третьего года. Я, еще когда учился в школе электромехаников в Благовещенске, познакомился с преподавателем Николаем Николаевичем Щебенковым. С ним-то мы и поделились своей идеей. «Правильно, — сказал он. — Давайте». Приехали домой, огляделись, собрали собрание: «Будем строить или нет?» Все порешили: «Будем». Сделали проект, ну и начали... Строили больше по воскресеньям. Выкапывали ямы, сами размечали... Дело подвигалось быстро, без всяких смет. Подрядили «дикую бригаду», здесь и ряж валили, благо все под руками. Ну как пошел ток, все ожило, зашевелилось: и мельница и лесопилка. Сорок киловатт была ее мощность. А за десять лет работы наша станция дала полтора миллиона киловатт... Да-а-а, десять лет день в день проработала, — задумчиво проговорил Худяков и, помолчав, спросил: — А ели растут?

— Растут, — ответил Ломакин. — И черемуха тоже...

Сергей Афанасьевич умолк. Худенький, в телогрейке, в промазученной кепке и с центровкой в руках, он стоит рядом, а смотрит своими светлыми, живыми глазами куда-то в пятьдесят второй год.

Саша пользуется паузой и, спрашивая Сергея Афанасьевича, умоляюще оглядывается на Ломакина:

— А Селиванова не помните?

Сергей Афанасьевич порылся в памяти:

— Наверное, практикант... как же, вспомнил. Мы с практикантами из сельхозтехникума вручную рыли... Гулик делал петлю, а мы его русло повернули прямо... Все сами делали. В обед приедешь в кузницу — откуешь пятьдесят болтов, нарежешь и тащишь на стройку. Вся станция обошлась всего-то в пять тысяч рублей.

— А кто тянул ЛЭП? — поинтересовался Ломакин.

— Щебенков из Благовещенска приехал со своими ребятами и натянули.

— А на нашей стройке были? —не утерпел Саша.

— Нет, говорят, туда не пускают.

— Какая ерунда, — разозлился Саша. — Вы только приезжайте и спросите... Ломакина, ну и меня тоже...

— А как там у вас дела? — спросил Сергей Афанасьевич и вдруг, словно решив, что ему неудобно почему-то спрашивать нас об этом, продолжил: — Все сомневался, как пропустите лед. Смотрю из сельхозуправления на Зею — льда нет. «Не пропустили», — думаю. Потом опять — идет, думаю: «Пропустили, значит». Душа-то за вас болит...

Перед отъездом я еще раз зашел к Владимиру Васильевичу Конько. Узнав, что мы разыскали деревянную гидроэлектростанцию, он попросил рассказать о ней подробнее, а потом сказал:

— Сорок киловатт — для сельской местности прекрасная мощность... Надо будет пригласить к нам этого Худякова... Говорите, что за десять лет эта ГЭС дала полтора миллиона киловатт-часов? — Он взял карандаш и бумагу и, заканчивая вычисления, подытожил:

— Эту энергию при средней работе наша ГЭС даст... ну, за два неполных часа...

Мне не раз приходилось слышать на стройке, что, если бы между хребтами Тукурингра и Соктахана была построена не мощная гидроэлектростанция, а хотя бы просто регулирующая паводковые воды плотина, она бы себя оправдала, так как наводнения на Зее часты и разрушительны. Они приходят, когда проливаются муссонные дожди, когда дождевые воды сбегают с полуторакилометровой высоты Станового хребта и вливаются в бурные и многочисленные притоки Зеи.