Вокруг Света 1972 № 12 (2387) - [33]

— Могло быть хуже. Ветер был ужасный. Автомобиль с полной цистерной стоял на тормозах, так его мотало из стороны в сторону. И все время дождь. А потом ударил мороз.

Тут я понял, зачем стоят в комнате Панаиотова наши российские валенки...

Время незаметно подошло к той едва заметной границе, за которой начинается смена дня ночью. Камни обдавали теплом, но воздух уже заметно густел, теряя свою прозрачность. Мы уезжали вчетвером. Панаиотов оставался на Робле один. Его напарник, инженер-электрик Валентин Трифонов незадолго до этого вылетел с семьей на Родину.

— Счастливых наблюдений, чистого неба, — прощались мы с астрономом.

Он долго стоял на утесе, провожая нас.

— Приве-ет Москве-е!.. — донеслись до нас его последние слова.

Вместе с сумерками катились мы в тихие долины. Разговор умолк. Все сосредоточенно ушли в себя да и устали немного. Минуем знакомую плотину. Невольно ловлю себя на мысли: сколько раз еще проедут по этой дороге астрономы. Снова и снова будут вычерчивать свои графики, высчитывать движение и яркость небесных тел, мерзнуть на ночных дежурствах и выращивать розы, спасая их от губительной жары. И когда они зацветут, возможно, новую звезду назовут Красной розой. Так и войдет .она в атлас южного неба, который еще нигде не издан. Но он будет, как только телескоп выдаст для него свои три тысячи снимков.

Г. Сперский

Сантьяго —Москва

Архипелаг черных фраков

Читателям журнала «Вокруг света» уже знакомо имя шведского путешественника и фотографа Свена Йильсетера. В свое время журнал печатал отрывки из его книги «Волна за волной», которая позже была опубликована издательством «Мысль». С тех пор прошло много лет. В 1971 году Свен Йильсетер побывал в Советском Союзе, он выступал по телевидению, в Политехническом музее, в Центральном Доме литераторов, в АПН. Побывал он и в редакции нашего журнала. В новой книге «Пингвины на ветру», отрывки из которой мы предлагаем читателям, Свен Йильсетер по-прежнему верен своей главной теме — борьбе в защиту природы и животных. И, как всегда, его книги сопровождаются фотографиями, подтверждающими, что Свен Йильсетер недаром считается одним из лучших в мире фотографов-анималистов. «Дальнее поселение в ненужной части света...»

У. Робинсон, губернатор (1866—1870), поэт и мечтатель

Листая воскресный выпуск шведской газеты, встречаешь множество объявлений, рекламирующих путешествия в дальние страны. В последнее время там все чаще попадаются места отдаленные, будоражащие воображение. Но Фолклендский архипелаг? Кому нужны эти маленькие острова, затерянные в южной части Атлантического океана на границе с Антарктикой, безлесные, исхлестанные ветрами и большей частью необитаемые? Зачем я туда поехал? Что это, погоня за оригинальностью, желание с помощью книг, фильмов и фотографий застолбить за собой кусочек земного шара?

На последний вопрос я могу честно ответить — нет. Что же касается первого, то ответ укладывается в одно слово — пингвины.

На свете существует бесконечное множество животных. Больших и маленьких, ручных и диких, красивых и безобразных, обычных и необычных, бегающих, летающих, плавающих, пресмыкающихся и прыгающих. Но нет среди них — так, по крайней мере, кажется мне — более забавного и чудного, чем пингвины. Специалисты по рекламе давным-давно обнаружили комичную торжественность этих нелетающих птиц. Их изображение можно видеть на фирменных знаках многих товаров, начиная от книг и кончая стиральным порошком.

А может быть, мысль о Фолклендских островах впервые пришла мне в голову, когда я прочел об истреблении самых крупных животных земного шара — китов? Еще совсем недавно Фолкленды служили своего рода полустанком на пути в Южную Георгию — крупнейший китобойный порт южного полушария. В былые времена, когда китобойный промысел еще не обладал столь изощренной техникой, случалось нередко, что китобои, которым не повезло с добычей, спасаясь от штормов, искали пристанища на Фолклендских островах. Здесь они заменяли китовый жир пингвиньим. Сотни тысяч доверчивых птиц погибли в их салотопнях...

Многие люди, предпочитающие сидеть дома, посчитают, конечно, пятимесячное пребывание семьи на далеких Фолклендских островах одной из форм бегства от действительности, бегством из городов в райскую обитель, не зараженную цивилизацией и ее последствиями.

Это не верно. Если мы и бежали, то не от действительности, а к ней. Упрямо и целеустремленно пытались мы постичь взаимосвязь между растениями, животными и людьми.

...Волна разбилась об излучину берега. Из пены поднялся толстый, откормленный пингвин. Но выпрямиться он не успел. Не успел и оглядеться. Его глаза еще не привыкли к переходу из одной стихии в другую, как к нему из засады подкралась смерть.

Черное веретенообразное чудовище, которое только что на фоне дна казалось обкатанной волнами скалой, ринулось на добычу, разинув пасть и наращивая скорость, точно управляемая по радио ракета. Оно пресекло пингвинью жизнь как раз в ту минуту, когда на песке должны были отпечататься его первые шаги на пути к безопасности.