Вокруг Света 1972 № 09 (2384) - [28]

Он заулыбался и отшутился, но видно было, что у него на сердце скребут кошки. У него, как и у Сантъяго, наступил кризис: плакатные Представители Наций и Континентов превращались в конкретных соседей по спальному мешку.

...Раннее утро на «Ра-1». Проснулись, поели, разошлись по местам. Я устроился на корме, облюбовал веревочку, прицепил к ней зеркальце, бреюсь.

А Карло стоит на мостике и нетерпеливо мнется.

— Ты ведь завтракал, Карло?

— Нет, только кофе.

Надо же! Бедный Карло приготовил завтрак, пошел подменить вахтенного, и на тебе! Глотает слюнки и глядит, как другие изволят наводить шик-блеск. Могло ли такое случиться еще неделю назад? Исключено совершенно. Случится ли впредь такое? Не зарекаюсь, весьма вероятно, да. Эпоха преувеличенного энтузиазма кончилась; синьор Маури для меня свой, привычный, домашний Карло, точно так же и мистер Бейкер, и месье Сориал — какие они здесь месье и мистеры? Есть семеро очень разных людей, каждый из которых в меру сил приспосабливается к остальным.

Чем бы Тур ни занимался, за ним всегда тенью бредет его верный Санчо Панса, Карло. Если Тур столярничает, Карло подает инструменты, если Тур собирается снимать, Карло кропотливо чистит его кинокамеру, если Тур просит: «Принесите из кабины мои носки» (это, кстати, уникальные носки, связанные Ивон, толщиной с палец — Тур носит их вместо тапочек), первым откликается на просьбу опять же Карло.

Тут нет льстивой услужливости, Карло не зарабатывает себе никаких выгод — напротив, Тур теребит его чаще, чем других. Просто Карло глубоко и преданно любит Тура, и Тур платит ему тем же, и взаимоотношения их — образец дружбы, в которой один ненавязчиво главенствует, а другой готовно подчиняется.

О шефстве Тура над Абдуллой я уже упоминал; для африканца

Тур — и командир, и покровитель, и вообще чуть не единственный свет в окошке. Такое положение обоих устраивает — помогает Туру руководить Абдуллой, а плотнику с озера Чад скрашивает превратности походного житья-бытья.

Вот таким образом первая устойчивая подгруппа на борту «Ра»: Тур, Карло, Абдулла.

Теперь о Нормане. Он держится несколько особняком. Его штурманские и особенно радистские обязанности требуют сосредоточенности и одиночества. Многие часы просиживает он в наушниках в полутемной кабине, но зато может вдоволь поговорить с женой, с детьми, с друзьями. Он гораздо меньше остальных чувствует оторванность от внешнего мира, и это обстоятельство несколько противопоставляет его прочим членам экипажа, все мы ему слегка завидуем. Кроме того, Норман чересчур педантичен и дотошен. Если он позовет тебя готовить к подъему парус, не жди, что скоро освободишься, параллельно придется переделать еще тысячу дел, и вдруг окажется, что вместо канатов ты уже разбираешь кухонную утварь.

Норман убежден, что он самый главный морской знаток на «Ра», — безусловно, так оно и есть, но люди не любят, когда кто-то подчеркивает свое превосходство по всякому поводу, а потом, где бы и куда бы Норман ни плавал, на папирусной лодке он идет впервые, и в этом смысле опыт у нас у всех одинаковый.

При всем том он умница, трудяга, за резкостью прячет застенчивость, за безапелляционностью — ранимость. Во втором плавании многие, в их числе и я, станут с ним добрыми приятелями, а пока что он склонен общаться по-дружески только с Туром.

Следовательно, вот второе устойчивое сочетание: Норман — Тур.

Остаются трое — Жорж,

Сантъяго, я.

Кто знает, с чего мы потянулись друг к другу? Возможно, не последнюю скрипку сыграл возраст: молодость — бесспорная у Жоржа, относительная у меня, а что касается Сантъяго, так он, несмотря на свои сорок пять, славный парень, именно парень, иначе его не назовешь, экспансивный и деятельный.

Когда они с Жоржем режутся в покер, не поймешь, кто старше, кто младше. Игра идет на часы вахты. Очередной взрыв хохота с повизгиваньем — это Жорж выиграл еще десять минут. На устах Сантъяго виноватая улыбка.

— Что же ты, профессор, доктор наук?

Словно сговорившись, они хлопают друг друга по спине и лезут назад в хижину.

— Реванш! — кричат они, однако почти сразу становится ясно, что реванша не будет: Жорж опять хохочет очень весело. Сантъяго проиграл ему полную вахту. Жорж радуется и предлагает каждому: «Хочешь, подарю час? У меня много!» На работе они тоже похожи: с азартом включаются и быстро охладевают.

Мы сдружились за время совместных перетасовок-перегрузок и в свободную минуту стараемся быть вместе: разляжемся на крыше хижины или на носу и беседуем, и шутим наперебой. Забредет кто-нибудь, привлеченный жизнерадостными возгласами.

— А что это вы здесь делаете?

— Дуем в парус! Давай с нами!..

Вот вам третье сообщество: Сантъяго, я, Жорж и Тур, разумеется, конечно же, Тур.

Обратите внимание: на «Ра» — три подгруппы, более или менее обособленные, и в каждую из них входит Тур.

Повезло нам с лидером.

Вернешься с вечерней вахты, мокрый, продрогший, — ужин давно кончился, на кухне пусто и тихо — нет, чья-то фигура шевелится, это Тур не пошел спать, ждет, приветствует, наливает фруктового супа, ухаживает, как за малым ребенком, с готовностью смеется твоим натужным остротам, сам ответно шутит: «Если через неделю не потеплеет, я съем свою шляпу!»