Вокруг Света 1972 № 05 (2380) - [28]

Как только восходит солнце, стадо гонят из селения к озеру по заваленному острыми черными камнями и начисто лишенному растительности пути. На переход уходит почти целый день. Вечером животные, обессилевшие от жажды, голода и дороги, пьют, ночью отдыхают. На следующее утро тем же путем стадо возвращается в маньяты. Там их ждет скудная колючая трава, которую женщины успели собрать в ущельях. На следующее утро вновь переход к озеру. Так что воду и корм скот получает лишь через день.

Когда же трава начисто выгорает, мужчины гонят стада на юг, в горы Ньиру, где остались еще пастбища, не захваченные другими племенами. Но в горных лощинах пастухов подстерегают самбуру. Взлетают копья, стремительная схватка — и вот уже новые владельцы угоняют скот на свои пастбища. В такие годы туркана теряют большую часть своего стада.

Вслед за мужчинами идут на горные пастбища женщины, на которых возложена доставка воды с озера. Навьючив на верблюдов бурдюки, сшитые из шкур, они вышагивают по извилистым тропам сорок, шестьдесят, а то и восемьдесят километров. Отдают воду мужчинам, проводят с ними ночь и вновь отправляются на озеро.

Они длинноноги и статны, эти никогда не унывающие ходоки пустыни. Вся их одежда — скудный передник из козьей шкуры, иногда отделанной куском красной материи. У девушек передники совсем узкие, расшитые бисером, бусинками из раковин и скорлупой страусовых яиц. У замужних женщин фартук чуть подлиннее, но без бус. Шеи их украшают бисерные ожерелья, а на руки и на ноги надеты латунные браслеты — чем знатнее женщина, тем больше браслетов. При каждом движении браслеты звенят, и этот звон сопровождает женщину туркана всю жизнь, ибо вся ее жизнь — бесконечные переходы по пустыне за водой и обратно.

Рыбаки пустыни

Изъездив и исходив все доступные места вдоль сурового северо-восточного берега озера Рудольф, мы обосновались в Сафари-Кэмп — небольшом клочке скудной тени, бросаемой изнемогающими от жары пальмами дум. Пока вода ключевых источников Лоиенгалани пробежит десятикилометровый путь с гор Кулал по лавовому плато до оазисов, она успевает так нагреться, что чуть ли не обжигает. Тем не менее источник исстари привлекает в оазис толпы горластых кочевников.

Маньята туркана стоят на левом берегу Лоиенгалани, стойбище самбуру — метрах в двухстах выше по течению. Туркана и самбуру — добрые соседи в те дни, когда старейшины-ойибуны не толкают их на тропу войны. Вчера еще они мирно разговаривали, танцевали у костра и по-братски делились охотничьей добычей, сегодня забрасывают друг друга копьями, похищают стада, полонят женщин и детей, завтра же вновь пожимают друг другу руки. Иногда начинает казаться, что вылазки за скотом — что-то вроде национального спорта кенийских нилотов. Жертвы, связанные с этим «спортом», рассматриваются ими как нечто неизбежное и не порождают чувств кровной мести.

Туркана называют озеро Рудольф «Бассо-Нарок» — «Черная вода». Под вечер, когда солнце уходит за цепи лиловых вулканов, зеленовато-желтые воды озера делаются черными. Потом сумерки сгущаются, черная вода сливается с черными берегами. И если смотреть на озеро сверху, с вершин гор, по которым самбуру и туркана гоняют свои стада, то Бассо-Нарок видится огромным черным провалом посреди земли. Светится лишь центр провала — гористый островок Нанет, чьи вершины перехватывают последние лучи скрывающегося светила. Островок считается у туркана священным. На нем живет Сила — один из подручных их верховного божества Нк-хайи. По утрам, просыпаясь, Сила начинает дышать. Поднимается ветер — сирата-сабук, который прогоняет ночь и вновь делает озеро светлым и теплым. Так говорят туркана.

Этот ветер, действительно, с поразительной пунктуальностью каждое утро, десять месяцев в году, начинает завывать в лощинах, обрушивается на озеро, поднимая страшные шквалы, словно пытаясь раздвинуть горы, стиснувшие озеро. Наученные горьким опытом местные крокодилы еще с ночи уплывают подальше от бушующего побережья куда-то на острова и возвращаются обратно на берег для приема солнечных ванн лишь тогда, когда ветер совсем стихнет. Да и люди не дерзают спорить с ветром: скорость сирата-сабук достигает полутораста километров в час!

Для человека неопытного эти утренние ураганы иногда оканчиваются весьма трагично. Известен случай, когда палатку, стоявшую на небольшой каменистой площадке над озером, внезапно вместе с хозяином понесло вниз. Спасло то, что обычно омрачает туристам отдых на Рудольфе, — острые, длинные камни. Один из них пропорол палатку насквозь и удержал ее над обрывом. Мы отделались, как говорится, «легким испугом»: раз улетела канистра, в которой было литров десять драгоценного здесь бензина, да подхваченный ветром булыжник наградил Питера здоровым синяком на плече.

Я тщетно уговаривал туркана и самбуру свозить меня на остров Силы, рождающий сирата-сабук. Они лишь качали головами и говорили, что, если духа потревожить, он может перестать дышать, и ночь навсегда поглотит озеро.

Иногда в наших скитаниях по побережью нам попадались деревни эльмоло. Я фотографировал, Питер пытался объясниться. С таким же успехом, как и на кисуахили, мы могли говорить с эльмоло по-русски, по-исландски или на языке инков.