Вокруг Света 1972 № 05 (2380) - [18]

— Что с тобой сделали! — плакала Джина, гладя его изуродованное лицо.

— Да, мне пришлось тяжко, — признался Рональд.

Крепко обняв его, она попросила:

— Давай уедем. Развяжись с этими подлецами. Обещай мне.

— Обещаю, — поклялся Рональд. — Не беспокойся. Я к ним ни за что не вернусь! Никогда.

— Послушай, любимый, умерла моя тетя и оставила мне маленькую зеленную лавку на окраине. Над лавкой — квартира. Давай поселимся там и забудем их — всю эту подлую банду.

— Давай! — радостно подхватывает Рональд. — И забудем. Больше мне ничего не надо. Забыть о них навсегда

7. Будущее тайного агента

В лондонском аэропорту приземлился сверхзвуковой трансатлантический авиалайнер. На площадке для встречающих стояли два тайных агента. Один из них наблюдал в мощный бинокль за приземлившимся самолетом. К самолету подкатили трап, открылась дверца, появилась старшая стюардесса. Она достала белый кружевной платок и вытерла им левую руку.

— Это значит, — пояснил агент с биноклем, — что тот тип, за которым наши охотятся, выйдет вместе с пассажирами.

— Понятно, — отвечал его коллега, младший по должности, хоть и старший по возрасту. В нем с трудом можно было узнать Рональда Бейтса.

Рональд украдкой поднес ко рту ручные часы (крошечный радиоаппарат) и передал сообщение. За несколько лет он сильно изменился. Он потолстел, облысел. Это был пожилой человек, и трогательно ребяческого в нем ничего не осталось. Искусственные зубы (подарок благодарной нации за выдающиеся заслуги) были плохо вставлены и громко лязгали, когда он говорил.

Через полчаса агентам объявили по радио, что операция закончена. Наши благополучно прикончили того типа, за которым охотились.

— Прекрасно. Теперь можно и по домам, — сказал Рональду начальник. — До скорой встречи!

На вокзале Виктория Рональд купил газету и сел в пригородный поезд. По дороге он вызубрил подробности футбольного матча на кубок страны, который состоялся в тот день в Хайбери.

Со станции пришлось ехать на автобусе, а потом долго идти пешком. Но вот Рональд дома, в ненавистной лавчонке, насквозь пропахшей гнилой картошкой.

— Это ты, Рон?

— Да, дорогая.

— Раковина опять засорилась.

— Сейчас прочищу.

Он снимает макинтош и неохотно бредет на кухню, где его ожидают супруга и дети.

Джина уже не та, что в первые дни их семейной идиллии. Лицо у нее всегда недовольное, она растолстела и оплыла. Рональд тихонько отстраняет двух детей, хватающих его за брюки, и нагибается к третьему, который на высоком креслице сидит за столом. Он хочет поцеловать младенца, но тот шлепает его по лицу куском хлеба с вареньем. Рональд вздыхает. Сверху в потолок стучат палкой, и доносится плаксивый голос старика отчима: «Джина! Кто там пришел? Я знаю, это полиция. Они меня заберут, не пускай их...»

Джина оборачивается к Рональду:

— Я не могу больше его выносить. Ему место в сумасшедшем доме. — Она в сердцах швыряет на стол рядом с тарелкой Рональда несколько мокрых пеленок. — Мне не под силу везти этот воз, все на мне — этот старый дурак, ребятишки, лавка. А ты только и знаешь бегать весь день по стадионам...

Позднее, когда, уложив своих отпрысков спать, Рональд и Джина коротают вечер у телевизора, она говорит неожиданно:

— А знаешь, все-таки это странно.

— Что странно? спрашивает Рональд.

— Не думала, что ты можешь так увлечься футболом.

— Сегодня была очень интересная игра, — и Рональд принимается бойко излагать газетный отчет о футбольном матче.

Он оглядывает неприбранную комнату, бросает украдкой взгляд на Джину, толстую, раздражительную, и вспоминает шумный лондонский аэропорт, радостное волнение, с которым он настраивает часы-аппарат...

«Я ничего не могу с собой поделать, — думает он. — Я одержимый, одержимый» .

Его охватывает панический страх — а что, если жена узнает?

«Господи, только бы она не догадалась! Только бы не узнала... Только не это...»

Эпилог

Министр внутренних дел —

Премьер-министру

Как Вы справедливо заметили, возникла нас

Большая поправка к лоции

«Завершить сооружение первой очереди глубоководного порта на Дальнем Востоке, в районе Находки...»

Из Директив XXIV съезда КПСС

В заливе Петра Великого было неспокойно. От самого Владивостока «Норильск» зарывался носом в тяжелую зыбь, дрожал всем корпусом. Неожиданно судно стало выравниваться, палуба показалась устойчивой, и в ногах не стало того напряжения, какое бывает при качке. Капитан, выходя на открытый мостик, отворил дверь в темноту, и вместо рева ветра и стона волн в рубку вошла тишина, будто приоткрыли дверь в соседнюю комнату. Ветер все еще был крепок наверху, в снастях, но перед нами открывалась спокойная вода, резко сменившая штормовую зыбь, словно мы находились все время под перекрестным огнем, но пробились наконец в мертвую зону. В ходовой рубке снова слышно привычное жужжание приборов, щелчки руля за светящейся шкалой гирокомпаса и где-то внизу стук двигателей.

— Залив Америка, — входя, коротко сказал капитан.

Судно сбавило ход...

В океане невидимые глазу границы морей, заливов имеют свои долготы и широты, и определяют их штурмана счислением на ходовых картах. Границей же между заливами Петра Великого и Америка сейчас была тишина.