Вокруг Света 1971 № 04 (2367) - [45]

— Книги мы временно оставим в Чите или здесь, в Бурсомоне, — сказал Вампилов. — На передачу их нашему музею потребуется отношение Министерства культуры, а также специальное решение облисполкома. А пока мы сделаем фотокопии по три листа из каждого тома. Это для того, чтобы и в Академии могли удостоверить, что «Ганджур» древний и подлинный.

Я подсчитал, что на съемку уйдет дня три, а то и больше. Основное время займет сматывание длинных полос шелка. Я решил сразу приступить к делу, и это было большой ошибкой, потому что мы еще не успели отрекомендоваться улусу. Встреча в клубе была намечена по программе на девять вечера.

В балган-дугане было темно, тома один за другим выносили на улицу. Распаковкой занялись Базыр-Сада, Гунцурунов, Степных и девушка Октябрина Аранжапова — заведующая здешним клубом. Сам Вампилов тоже сматывал с книг куски материи. С бугра было видно, как из домов выходят улусцы поглядеть на странные действа. К балган-дугану вскарабкался согнутый старостью дед Дондоп:

— О-о, какой бравый лама к нам приехал! Из самой Москвы лама! Правду говорят люди?

Пришли еще старики: Пурба, Нима, Чижон. Все трое взялись помогать.

Труднее было вновь намотать шелк на узкие длинные пачки листов. Свертки получались безобразно пухлые. Пурба, бывший в детстве послушником при ламе, взялся за упаковку книг. У него это очень хорошо выходило.

Удивляло вот что: обертка книг была разных цветов. Синяя, оранжевая, зеленая, красная, пурпурная, бордовая, желтая. Отрезы шелка были разные — старинных русских мануфактур, китайских фабрик и даже ткачей из Индии, что распознавалось по рисунку орнаментов. Были тут куски далембы (1 Далемба — китайская хлопчатобумажная суровая ткань, очень прочная.) и даже простого ситца. Доски для книг стругали тоже разные руки из различных пород дерева. На некоторых досках строгавшие оставляли надписи. На то, что отрезы материи разные, а на досках есть надписи, пока что никто не обращал внимания.

Работая, мы не заметили, как стол окружила толпа старух. Они сдержанно переговаривались, пока одна из них не закричала вдруг:

— Ямар хаб?! (Ямар хаб?! — Что такое?! (бурят.)) Вы посмотрите на этих наглых людей. Что они делают? Они без спросу берут чужое имущество, срывают с дверей замки!

Старухи закричали все разом, и стало видно сразу, что каждая из них стучит о землю концом увесистой палки. Старики Пурба, Нима, Чижон и Дондоп, прорвавшись сквозь круг, скрылись за домом Цыбика. Кто-то из женщин толкнул в спину Базыр-Саду, и он тоже ходко побежал под бугор. Степных попытался успокоить старух, сказав, что никто замков не срывает и все делается с ведома председателя сельсовета.

— Вы у нас спросите-ка ведома! — закричала опять сгорбленная, но горластая старуха, которая оказалась супругой дедушки Дондопа. — Вы только из машины вышли, мы уж знали: книги забрать приехали! Ключи отбирают ходят... Вон тот луйбаршан, мошенник!

Это уже относилось к Базыр-Сада, пол-лица которого выглядывало из-за угла дома Цыбика. Бабка погрозила ему черной костлявой рукой, обозвав пьяницей. На крик прибежала, тоже с палкой, бабушка Аранжапова, здоровая, краснощекая и еще более голосистая.

— Такие симпатичные и славные женщины, — сказал Вампилов, — а в балган-дугане шабар, грязь. Сорок возов мусора!

— Вам до этого никакого дела нету! — закричала бабушка Аранжапова, а другая небольно ткнула Вампилова палкой в живот. Вампилов очень удачно сострил насчет этого агрессивного жеста, чем неожиданно развеселил старушек.

— Вы бы по правилам делали, — почти миролюбиво проворчала бабка Бадма, жена Дондопа. — Соберите в клубе улусцев, расскажите, кто, зачем и откуда. Книг-то вы все равно не получите, а потолковать полезно.

— Да, да, книг они не получат, — по-бурятски проговорила совсем старая бабка с головой, бритой наголо. — Я лучше на куски дам себя изрубить, под машину на их пути лягу.

— Мы пока что вовсе не собираемся увозить «Ганджур», — успокоил старух Вампилов. — Просто фотокопии делаем.

— Собрание соберите! — хором потребовали старухи.

— Вечером соберем, — сказал Степных. — А сейчас не мешайте работать!

Но Вампилов распорядился прекратить фотосъемку. Прикладывая правую руку к груди, улыбаясь и кланяясь, он извинился перед старухами, каждую на бурятском языке ублажил комплиментом, пригласил на девять часов вечера в клуб.

— Ужинать к нам приходи, — решительно покоренная вежливостью буддолога, сказала бабка Бадма. — Все приходите!

Тома, закутанные в шелка, убрали в шкаф, дверь балган-дугана заперли на замок. Ключ взял себе Гунцурунов. Старухи с победным видом спустились с бугра. Даже по их спинам было видно, что книг они не дадут.

Было холодно, стоял конец октября, но Вампилов достал платок, чтобы вытереть жаркий пот с лица и шеи.

— Господи! — сказал он. — Я сам бурят, но не могу понять, что здесь происходит. Крыша сгнила, стены балган-дугана вот-вот рухнут, «Ганджур» в опасности, а они его руками-зубами держат! Что это такое?

— Я-то уж какое время по долгу службы смотрю эту картину, — сказал Степных, — и тоже каждый раз удивляюсь. Музейным работникам куда ни шло, но ведь и ламам дают от ворот поворот! Сами тоже не пользуются этими книгами — никто не кумекает по-тибетски.