Вокруг Света 1971 № 04 (2367) - [24]

Вот тут-то и обнаруживает свое золотое достоинство добросовестная и дотошливая зоркость стародавнего повествования!

В самом начале XIII столетия побывал в Константинополе новгородец Добрыня Ядрейкович (в русской истории он более известен как митрополит Антоний). Великолепную столицу Византийской империи Добрыня застал накануне трагического для нее события — разграбления крестоносцами. Типичный новгородец, человек с трезвым, практическим умом, цепким и всевидящим глазом, Добрыня создает настоящий путеводитель по историческим местам Царьграда. Подробнейшим образом описывает внешний вид Софийского собора и его великолепный интерьер. Рассказывает о выдающихся художниках-изографах и их работах. Отмечает места захоронений более чем ста великих деятелей византийской культуры. Записывает десятки преданий и легенд. Повествует о быте большой русской колонии в Константинополе и о малоизвестных эпизодах русско-византийских связей. Словом, доброе дело сделал Добрыня для истории, добрая и слава о нем: нет ныне ученого, который бы, обратись к «хождению» Ядрейковича, не признал уникальности этого свода археологических данных о Царьграде накануне постигших город несчастий.

А книги, привезенные с Афона Арсением Сухановым?

Это было в 1653 году. В Москве готовили к открытию греко-латинскую школу. Возникла необходимость командировать на «Святую гору» опытного человека, который бы выбрал в славящихся богатством афонских библиотеках нужные рукописи. Кто мог справиться с такой задачей лучше, чем Суханов? Он и греческий добре знает, и в богословских спорах искусен, и не раз уже служил верную службу московской дипломатии, в Кахетию ездил и Валахию, в Палестину и Александрию. Да и на том же Афоне бывал.

А туда, как известно, не каждому дверь открыта. В замкнутый, суровый мир отшельничества новичку трудно, почти невозможно войти без надежных ручательств и рекомендаций. Он слишком еще пахнет землей, светом, к нему молчаливо присматриваются, его не допускают особенно близко. Зачем он здесь? Просто так, мельком посмотреть на старцев, у которых борода отросла до земли? Или на затворников, что десятилетиями не моют тело из презрения к плоти? И знает ли он вообще, что ходить по святым местам — занятие едва ли не праздное? Любой афонский старожил скажет: если веришь истинно, то ходить никуда не нужно, потому что истина пребывает не где-нибудь в одном месте, она везде разлита, и все проницает, и все видит... Другое дело, когда человек ходит духовной пользы ради или для книжного научения.

...Итак, Суханов отправился выполнять последнее в своей жизни заграничное поручение, поехал с сугубо культурной миссией, которая выглядела как бы почетной наградой за его предыдущие хлопотные труды.

Афонские старцы отнеслись к уже знакомому им Арсению в высшей степени уважительно: шутка ли, доверили ему самостоятельно выбирать рукописи из монастырских библиотек. Суханов, хорошо знавший греческий язык, в течение двух месяцев обстоятельно осмотрел восемнадцать книгохранилищ. На каждой выбранной рукописи он аккуратно надписывал: «Арсений». С этим автографом в Москву было привезено 498 фолиантов — неоценимое сокровище средневековой письменности. Достаточно сказать, что среди них находилась редчайшая рукопись, датируемая VII—VIII веками, восемь рукописей IX и восемьдесят две X века! Суханов приобрел и целую коллекцию античных авторов: здесь Гомер, Гесиод, Софокл, Демосфен, Аристотель, басни Эзопа...

От столетия к столетию прибавляют в значимости и уникальности книги с надписью «Арсений». Ныне «сухановская» библиотека приобрела мировую известность. Ученые пользуются ею при издании древних авторов. И книги, собранные Арсением, пожалуй, самая надежная память о много потрудившемся для родной земли человеке...

В беглом очерке нельзя сказать о всех паломниках русского средневековья, чьи имена одинаково дороги и историку, и исследователю древней письменности. Тут Стефан Новгородец и Игнатий Смолянин, Авраамий-суздалец и старец Парфений, Епифаний-мних и Василий Гагара, Иван Лукьянов и Трифон Коробейников, таинственный автор одного из самых популярных на Руси «хождений», о котором у ученых нет пока согласного мнения: был такой странник на самом деле или Коробейников фамилия вымышленная, легендарная.

Еще на рубеже XII века свершил свое паломничество и описал его знаменитый игумен Даниил. «Худший во мнисех», как он сам о себе говорил, и «Нестор русских паломников», так называют его теперь, Даниил по праву стоит у истока литературного жанра «хождений».

Мы почти ничего не знаем об игумене, кроме того, что он о себе говорит в путевых записях. Но из этих скупо разбросанных сведений складывается образ живой, покоряющей натуры. Даниил в скитаниях безунывен, в затруднительных положениях самоироничен, при встрече с возвышенным возвышен, при столкновении с чуждым снисходительно-незлоблив. Он, видимо, немолод уже, но его жадной неутомимости позавидует любой юноша. Пробыв на Ближнем Востоке около шестнадцати месяцев, он потрудился в полную силу: был в Галилее и Самарии, в Назарете и Хевроне; нырял в Иордане на глубину до восьми метров и «6 часов взбирался на гору Фавор» и «борзо идучи едва вздыхом на самый верх горы тоя святыя».