Вокруг Света 1971 № 04 (2367) - [2]

Прыжок, однако, не состоялся. У космонавта все в порядке.

До аэродрома наш ИЛ сопровождал вертолет с Гагариным. В комнате начальника аэродрома, набитой до отказа восторженными встречающими, я смог наконец обнять Космонавта-1. Но только в самолете по пути в Куйбышев удалось произвести полный медицинский осмотр, показавший, что организм человека блестяще справился с первым космическим путешествием.

Мнациканьян: Я был включен в группу врачей-парашютистов вскоре после полета Гагарина. Познакомился с новыми товарищами по работе. К моей радости, одним из них оказался мой сокурсник по институту — Виктор Артамошин. Еще одним нашим сотрудником была женщина — Люба Мазниченко. Врач по профессии, она к тому времени уже была признанным парашютным асом, рекордсменкой Союза; Ее стаж подбирался к тысячному прыжку...

Бычков: Люба много помогала конструкторам спасательной системы, предназначенной для женщин-космонавтов. Многократно испытывала ее над землей и морем, а впоследствии, прыгнув с парашютом, была первой, кто встретил на земле Валентину Терешкову.

Мнациканьян: И вот первый выезд в составе группы на тренировку. Нас выводит из ангара инструктор парашютнодесантной службы. Выход весьма торжествен. И вдруг — взрыв хохота! На поле несколько человек в потертых летных куртках, в видавших виды башмаках весело смеются, разглядывая наши новенькие костюмы — белые каски, оранжевые ботинки на толстой амортизирующей подошве. Оказалось, что первый наш прыжок предстояло провести вместе с чрезвычайно почтенной компанией — Романюк, Никитин, Долгов, Ванярхо — парашютистов, известных всему миру.

Но столь внушительная наша экипировка была необходима: ведь площадку для приземления к космонавтам нам никто не мог приготовить, да и ветер там мог оказаться выше всякой «нормы»...

Но самое обидное было впереди. Когда мы уже сидели в самолете в предвкушении прыжка, нас троих вежливо попросили выйти — прыжки отменялись. Оказалось, что на площадке приземления был ветер, который показался «опасным» руководителю — чуть больше шести метров в секунду. Впоследствии нам приходилось прыгать при ветре и посильнее, но пока... пока руководитель действовал строго по инструкции.

Артамошин: Мы занимались не только парашютной и медицинской подготовкой. Одновременно отрабатывались наиболее подходящие укладки НАЗов, выверялись нужность и качество каждой мелочи, входящей в аварийный запас. Иногда вместе с космонавтами участвовали в натурных экспериментах и тренировках. Цель этих работ — проверить возможность выживания экипажа космического корабля в случае аварийного приводнения или приземления в безлюдной местности.

Мнациканьян: Этот опыт особенно пригодился после приземления в тайге Беляева и Леонова.

Когда их полет подходил к концу, мы находились в вертолете. Рядом — поисковые самолеты. Все снаряжение наготове тут же, в грузовом отсеке.

В это время пришло сообщение об изменении района приземления. Мы сейчас же перебрались в самолет АН-12, чтобы вовремя успеть к месту посадки. Настороженно посматриваем друг на друга. Быстрее, быстрее!

Держим курс на Пермь. Вечером наконец получаем на борт сообщение, что корабль благополучно приземлился, и команду — постараться выйти с ним на связь и производить визуальный поиск. Тем временем один из поисковых самолетов уже обнаружил корабль, видел космонавтов, передал координаты. Космонавты связались с самолетом и сообщили, что подождут до утра.

Всю ночь над ними ходили ИЛы с парашютистами. Прыгать было нельзя — высокие деревья стоят плотно, сильный ветер, возможны травмы. Космонавты чувствовали себя хорошо. А на первое время у них было все необходимое — аварийные пайки, спасательное снаряжение и собственный дом — космический корабль.

И все же ночь у нас никто не спал. Ждали рассвета. Чуть забрезжило, едва обрисовались деревья, МИ-6 поднялся в воздух. Отправились в район посадки, чтобы забрать космонавтов и корабль. Однако это оказалось гораздо сложнее, чем мы предполагали.

Из иллюминаторов внимательно следим за тайгой, ждем появления яркого купола парашюта корабля — главного ориентира. Идем на высоте метров сто пятьдесят. И вот тогда-то я, пожалуй, впервые почувствовал, что значит для человека, даже подготовленного, вдруг оказаться в таких диких местах. Да, наверное, это не похоже на тренировку любой сложности.

Тайга седой щетиной покрывала, казалось, всю землю и — ни дымка, ни дороги...

— Вот он, вот он, смотрите! — радостно завопил штурман.

Но тут уж и мы увидали. Внизу — оранжевый купол парашюта и под ним, глубоко в снегу — сам корабль. Сорокаметровые деревья вокруг, бурелом.

Сделали круг, чтобы посмотреть, как чувствуют себя космонавты. Один стоял и весело махал рукой, а второй сидел на чем-то. Он нас и насторожил: может, получил травму? Связались с космонавтами по радио. Нет, все в порядке.

Через несколько минут, в нескольких километрах нашли площадку. Вертолет завис, и пилот предложил борттехнику спрыгнуть, посмотреть, что за грунт. Какой там грунт! Техник ухнул в снег по грудь. Но это было единственное место, где мы могли десантироваться. И летчик рискнул. Тяжелая машина медленно опустилась.