Вокруг Света 1971 № 03 (2366) - [15]

Выплывают из-за поворота чахлые березники. Шишлянников поворачивается в соломе на другой бок, так, чтобы видеть высокие седые ели по правой обочине, и замечает, как среди остроконечных вершин начинает скакать зеленая вечная звезда.

В. Арсеньев, наш спец. корр.

Калининская область

История трехтрубного крейсера

«Молодежь ценит подвиг своих отцов, но и сейчас не меньше, чем прежде, нужны и самоотверженность, и энтузиазм, и преданность идеалам, и готовность к подвигу».

Из речи товарища Л. И. Брежнева на XVI съезде ВЛКСМ

Выходим из порта. Громко стучит мотор, отзываясь эхом от бетона и высоких бортов синеватых военных кораблей. Раздается вширь гавань.

Каменный брекватер-волнолом. На правом молу перевернутая килем вверх деревянная шхуна. Зеленовато-рыжая с засохшими водорослями корма словно бы собралась перелезть через высокий барьер мола и в последний момент раздумала, да так и осталась, зависнув на молу.

Уходит за кормой город. И вот впереди уже простым глазом можно заметить темную точку. Увеличенная в десять раз в кресте сетки морского бинокля, точка превращается в черную зубчатую черточку. Черточка — цель нашего путешествия. Это старый, давно разоруженный военный корабль. Хорошо виден тупой нос с якорной серьгой клюза. Видны ржавые поворотные катки, на которых некогда стояли орудия главного калибра. Торчат остатки надстроек и полукруглые балкончики бортовых пушек.

Голубеет небо, синеет вода, плавится в воде солнце, и на этой яркой синеве длинным рыжим контуром выделяется остов морского великана.

Наш катерок осторожно кружит, выбирая место, где бы пристать. Задача нелегкая, потому что давно уже люди не были на нем. Лишь раз в два-три месяца подходит к кораблю юркий катерок маячного смотрителя. Смотритель меняет газовые баллоны и проверяет систему маячного фонаря-мигалки.

Пристаем с левого борта. Здесь и глубже, и можно пришвартоваться, а главное, вскарабкаться по броне отвалившейся бортовой плиты.

Вылезаем наверх и оказываемся в царстве перержавевшего, слоистого железа и стали. Мощная некогда броня местами легко отламывается руками и рассыпается на мелкие коричневые пластинки. И тогда она неожиданно напоминает сухой кофейный торт.

Со всей предосторожностью двигаемся по кораблю. Кругом перекрученные полосы железа, люки, стояки, балки, стальные корабельные ребра и переборки. Глухо шумит и шлепает вода в полузатопленных трюмах, и, отражаясь, играют на железных рыжих стенах водяные зайчики. Нигде ни кусочка дерева. Только железо и сталь.

Неожиданно попадается прислоненная к переборке лестница-времянка. Значит, идем правильно... Наверное, так же ходит и маячник, меняя баллоны.

Еще одна лестница. По ней вылезаем на ходовое крыло мостика. Погнутые, перекрученные поручни. Узкая длинная щель боевой рубки, тяжелый броневой ржавый стакан. В нем остатки штурвальной колонки и гнезда приборов. И под ногой, в рыжей лужице воды, желтый, как прошлогодний опавший лист, пустой конверт. Слово «Авиа», расплывшийся адрес: далекий город, незнакомая улица. И мы нагибаемся и рассматриваем этот конверт, как, наверное, рассматривали бы его на необитаемом острове... Прямо над головой высокая мачта с маячным фонарем-мигалкой. И на самом ее верху, рядом с фонарем, как на тополе у хаты, одинокое гнездо аиста.

Так же как и великие люди, великие корабли имеют право на точную подробную биографию.

В Севастополе на Матросском бульваре (когда-то он назывался Мичманским) есть старый памятник. Античная трирема на высоком прямоугольном пьедестале. Рядом — бронзовые жезлы бога торговли и путешествий Меркурия. Под ними короткая надпись: «Казарскому. Потомству в пример».

Сто сорок два года назад, в мае 1829 года, бриг «Меркурий», на борту которого было восемнадцать небольших пушек, в течение нескольких часов вел бой с двумя турецкими линейными кораблями, вооруженными 184 орудиями. Зажатый с двух сторон неприятелем, бриг, умело маневрируя, бил по рангоутам и парусам неприятельских кораблей. И заставил их выйти из боя. За этот подвиг корабль был награжден кормовым Георгиевским флагом.

А через пять лет по проекту архитектора А. П. Брюллова был поставлен и первый в городе памятник — памятник командиру «Меркурия» капитан-лейтенанту А. И. Казарскому и его экипажу. Через три четверти века в память знаменитого брига был назван новый, только что спущенный на воду крейсер 1-го ранга. У него была долгая жизнь и два дня рождения. Первое, как и у всякого корабля, — когда его спустили на воду, и второе — когда корабль буквально воскресили.

В ночь с 21 на 22 октября 1916 года крейсер в сопровождении эскадренного миноносца «Пронзительный» совершил свой последний боевой рейс. До этого были бесконечные боевые походы первой империалистической войны, и корабль, страдавший хронической усталостью машин, теперь находился в резерве — во «второй линии» флота. На прикол он встал под крутым берегом в севастопольской Южной бухте и, казалось бы, навсегда.

27 апреля 1919 года в бухте раздались несильные глухие взрывы. Убегающие белогвардейцы и интервенты взрывали в Южной бухте русские корабли. А на рейде за Константиновским фортом и остатками боновых сетей маячили серые контуры английских и французских дредноутов и крейсеров. Их орудия смотрели на город.