Вокруг Света 1970 № 10 (2361) - [4]

Мой сосед, строитель, вздремнул немного, но как только кто-то сказал, что показался Илим, оживился и с жадностью припал к окошечку.

— Первый раз вижу эти места сверху, — открыто улыбнувшись, признался он мне. — А ведь там, внизу, все исколесил.

Он узнал сверху и речку Бадарму, и деревеньку Карапчанку, а узнав ее, разыскал в таежной гуще свою автобазу. Он показал мне Лосят и место на правом берегу, где будет новый город и где в тайге кончается сегодня нитка железной дороги Хребтовая — Усть-Илимск.

— Сорок километров осталось. Мы ее строим, наша автобаза, — сказал сосед. — Дорога эта, — он провел пальцем у шеи, — вот так нужна стройке. Ведь все везут на колесах, машинами от Братска. Двести пятьдесят один километр, подъем за подъемом, да в слякоть — представляете?..

Представить это действительно было трудно. То, что открылось взору — перегородившая Ангару плотина с ажурными пролетами высокой, стометровой бетонной эстакады, — уже сейчас было поистине гигантской стройкой. Справа и слева от плотины работали краны, сновали машины, бульдозеры; поселок светлых домов вырос на левом берегу среди лиственниц и сосен. Комплекс зданий лесозавода, автобазы, сооружения бетонного завода...

Последнее, что запомнилось мне, прежде чем самолет коснулся взлетной полосы, — какой-то человек, копающийся в моторе машины, которая застряла посреди жидкой глинистой реки. Чумазый шофер поднял голову, посмотрел на самолет, снял кепочку и приветливо помахал ею.

...Среди деревянных двухэтажных домиков старого поселка строителей — не самого первого, потому что самый первый был из палаток, — находится и постройком — управление строительства Усть-Илимской ГЭС. Василий Пичковский из ПТО — производственно-технического отдела, — несколько застенчивый с виду молодой человек со светлыми волосами и пухловатыми губами, рассказал мне потом, как им удалось возвести плотину и все остальное. Без железной дороги.

Для начала предложили использовать Лосенок — один из островков — в качестве плацдарма для перекрытия. Завезли туда четырехкубовый экскаватор, КРАЗы, бульдозеры, людей. И повели от него дамбу — «от себя», Сами насыпали. Люди, работавшие там в момент ледостава, оказывались отрезанными от берега — тогда к ним летели вертолеты. Камень, отнятый у Лосенка, ссыпали со льда на место будущего прорана — настилали шероховатый грунт, чтобы легче и точнее в дальнейшем ложились бетонные тетраэдры. Из того же камня отсыпали продольные и поперечные перемычки — банкеты. В результате благодаря использованию Лосенка удалось сэкономить миллион рублей. Закрытие прорана котлована первой очереди состоялось 13 февраля 1967 года. И так как Лосенок был всего в километре, тридцать КРАЗов «заткнули дырку» за сорок часов! Кто-то пошутил тогда, что представители прессы еще и приехать не успели и как бы не пришлось раскапывать все для них... Котлован первой очереди был готов; откачали из него воду и стали готовить основание плотины, ставить быки, мимо которых сейчас несется со страшной скоростью вода. В августе 1969 года за двое суток перекрыли Ангару. Сейчас работы ведутся в котловане второй очереди... В 1973 году Усть-Илимская ГЭС должна дать ток. Запланированная мощность гидростанции — 3,6 миллиона киловатт, с последующим развитием до 4 миллионов 320 тысяч...

К Пичковскому без конца звонят, идет разговор о цементе, асфальте; входят женщины с трубками проектов, смет. И Пичковский, извинившись, увлекается, надолго влезает «в дело», звонит кому-то сам, спохватывается, потом решает рассказать мне все — и до тех пор не отвечать на звонки, но все же срывается, и я понимаю его. В Братске, когда он приехал туда, стройка была в разгаре. «К шапошному разбору», — как признался сам, попал он туда, а здесь работает на стройке с самого начала.

...Больше всего мне нравится бродить в Усть-Илимске по улицам нового поселка энергостроителей. Дома здесь расположились на горе. Знающие люди, а их здесь много — почти каждый третий из Красноярска или из Братска, — говорят, что так же дома стоят в Дивногорске и в Коршунихе. Из окон открывается вид на тайгу, на поблескивающую под солнцем реку. Хвойный запах лиственницы заливает улицы. В выходные дни да и в будни, по вечерам, дома напоминают музыкальные шкатулки: почти из каждого окна рвется музыка на все лады. Большинство жителей этого поселка — парни и девушки. Не зря же стройка комсомольская.

Днем в поселке ревут бульдозеры. Бригады расчищают площадки для новых домов. Мимо поселка непрерывным потоком, дымя и так же оглушающе рыча, идут к плотине КРАЗы с опрокидывающимися ребристыми кузовами, голубые МАЗы с бетоном и МАЗы-цементовозы с двумя цилиндрами на трейлере, чем-то напоминающие двугорбых верблюдов. Иногда проскакивают особенные машины — двухколесные огромные тягачи, приспособленные для специальных работ.

Подивиться есть чему. Бригада в семь человек поднимает от причала наверх Толстого мыса, что неподалеку от поселка, детали большой бетонной эстакады — пилоны, мосты и балки. Под крановую балку весом в сто тонн и длиною пятьдесят с лишним метров тащат в гору три тягача общей мощностью почти в две тысячи сил. Уникальный строительно-монтажный кран легко укладывает такую ферму на пилоны, и фигуры нескольких человек, ловко распоряжающихся этой махиной, кажутся, пожалуй, меньше муравьев. С трудом различаешь людей и внизу, на плотине, и в бетонных секциях, напоминающих соты, и на фермах эстакады.