Вокруг Света 1970 № 10 (2361) - [18]

Пилот Лекарев покрутился над строительной площадкой мостотряда, но навстречу опускающейся машине поднялся песчаный смерч, и вертолет снова ушел вверх. В другом месте сесть мешали опоры электропередачи. Наконец Лекарев, виртуозно развернув машину, сел на единственно сухой «пятачок», оставшийся от затопленного шоссе.

До стройплощадки добирались, шлепая по воде.

— Представляете, — рассказывал Потапов,— вчера мне сообщают: вода поднимется до отметки 101—102 метра. А у меня все механизмы на сто первом метре стоят. Вот они, — он повел рукой. — Думал, что уже конец. На дамбу все не затащишь!.. Примчался, гляжу с опаской издалека — не затопило? Нет пока. Вот ведь паводок на нашу голову...

Уланов, не останавливаясь, прошел к грузовику взрывников. Грузовик был пуст. Уланов постучал в кузов, как в дверь:

— Алло, Аленушкин?

За бортом показалась ушанка, под ней смуглое лицо, чуть удивленное.

— Как дела, Аленушкин, справляешься?

— Заряды готовлю, — недовольно пробурчал парень. — Килограммов по пятнадцати, как договаривались.

— Давай поскорее. И, смотри, детонаторы пока не вставляй. Понял?

— А то я не знал! — удивился Аленушкин и похлопал глазами. — А спешка нам ни к чему, — добавил он важно и снова пропал за бортом — торчала только шапка.

Пачки аммонита в промасленной бумаге, спеленатые шпагатом, он не доверил даже Уланову, сам перенес в вертолет. Взяли с собой и двух здоровенных ребят-гребцов: на лед предстояло высаживаться с лодки.

Лекарев тихонько опустил вертолет на остров, возле заброшенного дома бакенщика. Здесь же стояла черная железная лодка. Земснаряд сиротливо темнел метрах в трехстах, за целинным ледяным полем. По левую руку лед за островом разом исчезал, ярко светилась чистая вода. Туда и надо было спровадить окружившие земснаряд льды. Далеко-далеко, за Ореховым озером, вставали прозрачно-голубые соборы Рязани...

Так вот, оказывается, для чего так тщательно Уланов отбирал гребцов. Когда Аленушкин, подпалив бикфордов шнур, ввалился на ходу в поджидавшую лодку, вся надежда была только на них. И они, красуясь, показывали, на что способны. Перед первым взрывом, работая как машины, они сумели отогнать лодку на добрых полкилометра.

Первый взрыв ничего не дал. Лишь пробил узкую трещину, да у самого острова на абсолютно чистой воде вдруг тяжело вывернулась из неизвестности, плеснула зеленым боком одинокая толстая льдина.

После взрыва над Окой повисла теплая тишина. В вышине свиристел ранний жаворонок.

Уланов с Аленушкиным осторожно, с шестами в руках перебегали по льду. «Правее, правее!» — показывал Стариков с берега.

— Да не попасть туда. Кисель та-ам! — протяжно кричал Уланов и в подтверждение протыкал шестом раскисший лед.

Ударил второй фонтан, потом третий — самый высокий и пыльный. Когда вода осела, стало видно, как треснувшие поля медленно тронулись с места и начали обтекать земснаряд, не причиняя ему вреда.

— Пошел, пошел! — улыбнулся Потапов и в восторге хлопнул по плечу Аленушкина.

Аленушкин стоял невозмутимо, отставив ногу — король королем! Глядел вдаль.

Вертолет поднялся над островом и заложил круг. Наверху все припали к иллюминаторам. Лед рассасывался. С палубы махали шапками гидромеханизаторы.

Теперь лед шел и сверху по течению — взрывы раскачали мертвые поля. Стариков смотрел вниз, на рукотворный ледоход. Паводок, конечно, еще не кончился, и бог знает, что он еще преподнесет, но сейчас было хорошо глядеть на отливающие веселой весенней зеленью проплывающие льдины.

В. Демидов, наш спец. корр.

Служба земных недр

Море не раз брало приступом города, волны заливали еще недавно многолюдные площади и улицы, под воду медленно, но неотвратимо уходили гордые башни дворцов, исчезало все, даже память о некогда кипучих центрах торговли и культуры. Об этих катаклизмах мы знаем из легенд и преданий, скупых строк летописей и исторических хроник. Но в наши дни море точно так же наступает, теснит многомиллионные Бомбей и Токио, грозит затянуть в свои пучины жемчужину мировой культуры — Венецию...

Чтобы успешно бороться с врагом, его надо знать.

Наука, стартовавшая в СССР

Двадцать два года тому назад выдающийся советский геолог В. А. Обручев ввел в научный обиход новое слово — неотектоника. Новая наука, изучающая современные движения земной коры, получила имя и права гражданства.

Наука эта имеет долгую предысторию, но то, что «крестным отцом» неотектоники стал видный представитель нашей отечественной науки, не было делом случая.

В 20-х годах XVII века финский епископ Эрик Соролайнен занялся делами, с точки зрения религиозных догматов не совсем похвальными: в течение нескольких лет он замерял на береговых скалах уровень моря, а затем заявил, что земля под нашими ногами далеко не «вечная твердь».

Подобные же измерения в первой половине XVIII века привели знаменитого шведского исследователя Цельсия к выводу об усыхании океана, на что его современник Михаил Ломоносов возразил: «...Произошел вопрос от некоторых ученых, куда вода морская убывается и теряется? Однако, напрасно: ибо в других местах, напротив того, берега со временем уходят под воду...»