Вокруг Света 1970 № 08 (2359) - [17]

Мне кажется, что я вижу будущий Тольятти с борта самолета. Или стою на верхней террасе 22-этажной гостиницы, самого высокого здания в городе. Или плыву по Волжскому водохранилищу и смотрю на город, раскинувшийся на берегу. Когда-нибудь со всех этих смотровых площадок сотни людей будут созерцать световую панораму Тольятти, будут впитывать ее и воспринимать каждый по-своему...

Главная магистраль стрелой разрезает город. Ее видишь сразу, выделяя из всей цветовой гаммы, — белый свет подчеркивает ее прямизну, четкость, ее значительность. Яркость огней, красочность нарастают к центральной части магистрали — там общественный центр, административная площадь, концертный зал, Дворец культуры. Свет передает основной ритм развития города, рост его в одном направлении, движение к общегородскому центру.

Все остальные компоненты города невольно соотносишь с этой главной артерией. Слева и справа от нее тихим, желтоватым, словно пригашенным, светом обозначены кварталы жилых домов. От этого света, само собой, возникает ощущение уюта, тишины, спокойствия. Магистраль тянется вдоль бульваров-эспланад к набережной; здание высотной гостиницы замыкает магистраль, поток ее белого холодного света — и переносит в иные краски, иное настроение.

Тебя встречает голубоватая линия набережной, созвучная своим цветом, своей стремительностью с линиями автомагистралей, что оконтуривают город, прорезают его вдоль и поперек. Привлекает многоцветьем, пестротой, обещая легкое настроение, зона отдыха, спускающаяся к волжской воде...

А на другом конце главной магистрали, в зоне озеленения — сдержанные и строгие огни научного учебного центра. И еще дальше от города — видный издалека и отовсюду мощный, спокойный, сильный, как луч прожектора в ночи, свет Волжского автомобильного завода.

Такова, говоря языком архитекторов, генеральная схема светового зонирования города. Продумывая режиссуру света, архитекторы шли не по пути противопоставления окраин центру; они искали каждой зоне свое световое решение, которое согласовывалось бы со структурной схемой развития всего города, и помнили о заботах людей, живущих здесь, и о присущем им чувстве красоты. Верно, поэтому, рассматривая сейчас светящуюся модель, нетрудно, домыслить жизнь человека в этом городе, наполненную трудом, учебой, отдыхом, домашним уютом.

...Мы часто смотрим сегодня на землю с птичьего полета. Мы пролетаем над одинокими огоньками какого-нибудь полустанка, затерянного в ночи, над озерцом огней небольшого городка, над мостами, соединяющими берега реки, над заревом, стоящим над городом. Мы пролетаем мимо, мимо, и чувство горечи и досады, что эти места так и остались незнакомыми, оседает в душе. Но как радуемся мы, узнав светлое от огней ночное небо и силуэты высотных зданий, которые говорят: да, это Москва. Наверное, когда-нибудь даже ночью мы будем узнавать города, над которыми лежит наш путь, и это чувство узнавания будет началом знакомства с незнакомым...

Конечно, каждая световая панорама города должна иметь свое лицо. Лицо Тольятти — четкое, собранное, логичное, — мне кажется, узнаешь с высоты. Хотя у архитекторов этого молодого города, лежащего на плоской ладони волжского берега, пожалуй, меньше возможностей, чем у тех, кто работает со старыми, сложившимися городами.

...Помню, как в душную июньскую ночь стояли мы на горе Геллерт, самой высокой точке Будапешта. Огни Буды и Пешта разливались вокруг — семнадцатикилометровая в диаметре световая панорама. Многоплановые огни Буды, высокой части города, придавали всей панораме вид загадочный и фантастичный (вот он, помощник архитектора, — холмистый, гористый рельеф). Гладкую ленту Дуная пересекали цепочки огней, соединяя воедино свет берегов, — знаменитые мосты древнего Будапешта. Были в этих огненных строчках мостов свой ритм, своя поэзия. Линии автомагистралей казались канвой, на которой заливающим светом были «вышиты» шпили, стены и лестницы Рыбацкого бастиона, монументальное здание Парламента, здание Национального музея и площадь Героев. История, казалось, диктовала освещение. И весь этот свет словно фокусировался в одной точке — на монументе Свободы, рядом с которым стояли мы, на крутых стенах крепости-цитадели, что служили фоном подсвеченной статуе — женщине, держащей пальмовую ветвь над головой.

Архитектор подобен режиссеру в театре, который пользуется светом, чтобы подчеркнуть глубину пространства, выделить главное, «утопить» несущественное... Правда, сцена у градостроителей иная, более сложная— темное необъятное небо, огромные пространства площадей и улиц, фон, сотканный из однообразных окон жилых домов. Но в их распоряжении есть свои особые средства. Венгерские архитекторы, которые давно и продуманно работают над световой панорамой Будапешта, понимают, что световая панорама города должна вытекать из анализа исторически сложившейся структуры города, что художественность этой панорамы во многом зависит от умения архитектора выделить и акцентировать светом наиболее ценные ансамбли, найти современные средства освещения сегодняшней архитектуры, правильно сочетать, выявляя структуру города, освещение этих объектов с инженерными и промышленными сооружениями города — мостами, башнями, трубами, со световой графикой набережных, автомагистралей, транспортных развязок...