Вокруг Света 1967 № 04 - [12]

И советские автоматические станции открыли ее человечеству. Открытие это было сенсационным: на снимках, переданных советской станцией «Зонд-3», были видны овальные, довольно правильной формы впадины до 500 и более километров в поперечнике. На той стороне Луны, что доступна земным телескопам, таких впадин, или, как их назвали, талассоидов, нет.

В какой-то степени — по размерам и конфигурациям — они, правда, напоминают «моря» видимой стороны Луны. Более того, на лунном глобусе талассоиды образуют вместе с известными ранее морями что-то вроде единого пояса. Но дно талассоидов не похоже на дно морей — оно усеяно кратерами.

Чем же объясняется различие рельефов двух сторон одного небесного тела?

Может быть, какую-то роль здесь играет Земля.

* * *

Так путь к Луне становится дорогой и к тайнам Земли.

«Лунные дела, — говорит академик Трофимук, — для нас, геологов, почти так же важны, как земные... Я держусь той точки зрения, что Луна и Земля сложены из одной и той же материи, что оба эти небесных тела образовались и развивались одновременно. Но на Луне практически нет атмосферы, нет ветров, нет рек, нет таких энергичных химических процессов, какие обычно протекают в земной коре... Мы здесь, на Земле, вынуждены подолгу искать обнажения, то есть выходы коренных пород на земную поверхность, или проникать к ним через толщи осадочных пород. А Луна, как убеждают изумительные фотографии, переданные нам, — планета почти сплошных обнажений... Исследовать Луну — значит разгадать многие земные загадки, роль вулканизма в жизни нашей планеты, условия рождения горных пород и полезных ископаемых, проблемы горообразования...»

А сколько может дать Луна для решения проблемы земного магнетизма — одной из самых интересных в современной науке о Земле!

Большинство ученых считают что магнитное поле нашей планеты связано с быстрым вращением Земли вокруг своей оси, а также с наличием в центре земного шара ядра, в котором могут возникать электрические токи.

Но как выяснить, правильны ли эти предположения?

Вот тут-то на помощь и должна прийти Луна. У нее заведомо не может быть внутреннего ядра, так как они имеются только у массивных небесных тел, и вращается Луна гораздо медленнее, чем Земля. Если, несмотря на все это, у Луны все же были бы обнаружены магнитные свойства, то тогда для природы земного магнетизма пришлось бы искать другие объяснения.

Еще в 1959 году советская космическая станция «Луна-2» впервые установила, что величина лунного магнитного поля по крайней мере в тысячу раз слабее земного. На борту станции «Луна-10», ставшей первым искусственным спутником Луны, был установлен в 15 раз более чувствительный магнитометр. Это позволило не только определить максимальное значение магнитного поля Луны, но и зарегистрировать его изменения. Оказалось, что своего максимального значения магнитное поле Луны достигало в тот момент, когда Луна находилась вблизи полнолуния, то есть на линии, соединяющей Землю и Солнце.

Но принадлежит ли это магнитное поле Луне? Может быть, это магнитосфера Земли имеет своеобразный «хвост», направленный в сторону, противоположную Солнцу, и достигающий орбиты Луны?

* * *

Вопросы, вопросы... Вопросы, еще немыслимые вчера, рожденные великими открытиями наших дней.

...Мы с волнением смотрим на снимки, переданные «Луной-9» и «Луной-13». Мы разглядываем лунные долины так, словно сами ходим по ним, — черные провалы теней от лунных камней, резко очерченный аспидно-черным небом лунный горизонт...

Пройдет немного времени — и Человек действительно пройдет по лунным равнинам, поднимет Лунный камень и подержит его на своей ладони...

В. Комаров

Отход

Из «Северного дневника»

И вытянул мой гениальный друг свою гениальную длинную руку, и бережно, нежно, за горлышко, поэтически взял бутылку шампанского, и, обдирая серебристую шкурку с пробки, оглядывая нас всех круглыми гениальными глазами из-под челки, стал говорить, стал приборматывать, ворковать:

— Ну... ну... Ребята, ребята... Напоследок, а? А? А? Шампанского, а? Володя... Алё... Алеша, а? Хорошо? Хорошо тебе. Юра, а?

И двинули мы стульями, сели теснее, по-братски, и откашлялись, и торопливо закурили, а пробка между тем хлопнула в потолок, дымок пополз из горлышка, и проплыла, прореяла над столом длинная рука с бутылкой, и бокалы наши и сердца наполнились...

«Скоро отход, отход, отход!» — застучало мое сердце под звяк ножей и тарелок, среди этого теплого, низкого, морского ресторанного шума, в который пенье рюмок, их чистые голоса вплетались, как корабельные склянки, как флейта-пикколо в тремолирующий оркестр.

«Отход, отход, дожил, счастливый день, мой день!» — звучало мне во всех голосах и лицах моих друзей за этим длинным столом, в нашем закутке, в углу, скрытом от всего зала, в нашем ресторане, в нашем Архангельске, с бесценным дядей Васей внизу, у входа, с бесценными официантками, которые тебя уж знают, узнают в частые твои приезды за все эти годы, улыбаются, спрашивают: «Надолго к нам? А-а...» — и оркестр игра-играет, и трубачи трубя-трубят, белая ночь за окном, и наша шхуна, наша «Моряна», которая вот уже пятнадцатый раз пойдет надолго во льды, эта шхуна где-то стоит, неизвестно где — на фактории, у холодильника ли, на рейде ли... Но я спокоен, она не уйдет без «ас, потому что рядом со мной, вот я его сейчас по плечу хлопну, рядом со мной капитан Саша, а напротив — Илья Николаевич, стармех, потом Алеша, старший помощник, чиф, все начальство с нами, и Володя-моторист, рыжий, розовый лицом, и женщины веселые сидят, глядят на нас, как на героев, как на полярных волков, и вездесущий Глеб Глебыч Бострем с нами, а его-то знает пол-Архангельска, а уж он-то знает весь Архангельск! И какие-то моряки, пилоты, штурманы и бог знает кто еще — все подходят поздороваться с ним, потом узнают наших моряков-зверобоев, и — сразу восторг: «Ого! У-у! О-о! А я гляжу — кто это? Здоров! Давно пришел? Когда уходишь?»