Вокруг Света 1967 № 03 - [15]

В былые времена старейшина племени бежал к живым мишеням и, если никто из них не был убит или ранен, радостно воздевал руки к небу. Потом начинался обход погребенных, а толпа и всадники затаив дыхание ждали решения мудира. Наконец он вскидывал то копье, которое вонзилось ближе всего к голове живой мишени, и все по цвету ленточки сразу узнавали победителя. Наградой всаднику были восторженные крики толпы. Все признавали ловкость и меткость всадника, но точно такое же одобрение вызывало и мужество погребенного, совсем рядом с которым вонзилось в песок копье.

А теперь? Теперь здесь нет победителей и побежденных. В наши дни «феерия» стала общим праздником, в нем каждый юноша бербер может показать свое мужество и высший класс джигитовки...

Даже на фоне бескрайних просторов Средиземного моря «корабль пустыни» выглядит внушительно и импозантно.

Мы сидим на деревянной приступка у дверей отведенного нам дома и неторопливо беседуем с мудиром. Тем временем двое наших переводчиков вручают награду (мешочек соли) каждому из участников состязания. Мы специально купили соль в Гафсе — здесь, в глубинных районах Туниса, она считается ценным подарком.

Мудир снова вернулся к рассказу о тех временах, когда состязание велось за право пользования источником или колодцем.

— Вы и сами знаете, что такое борьба за воду в пустыне: это вечный страх мести, глухая вражда, кровавые схватки. И вот, чтобы избежать этого, каждое племя выбирало двух храбрецов, готовых в конных состязаниях рисковать собой ради победы. Ведь на карту ставилось благополучие и жизнь целого племени — тут никакая опасность не казалась слишком большой. Племя, которое представляли двое победителей, немедля получало право самым первым поить животных и запасаться водой. Другими словами, племени не грозила опасность найти источник уже сухим или грязным...

Когда мудир закончил свой рассказ, наступила ночь. Гостеприимный хозяин самолично отвел нас на ночлег в дом, похожий на большой куб, обмазанный белой известью, сам зажег керосиновую лампу. Внутри дома — ровным счетом ничего. Пришлось нам постелить на пол одеяла и, поеживаясь от холода, ждать, пока наступит утро.

На рассвете нас поднял все тот же заботливый мудир и угостил кофе. Он что-то говорил на берберском диалекте, не сообразив, видно, спросонок, что мы его не понимаем. А может быть, эти слова на чужом, непонятном для нас языке были магической формулой, волшебным заклинанием и пожеланием счастливого путешествия?

Солнце уже стояло высоко в небе, когда, раздав все подарки и попрощавшись, мы, наконец, тронулись в путь. В последний раз мы взглянули на вади, где вчера происходило конное состязание.

В этот момент внезапные гудки машин нарушили утреннюю тишину. Из домов выскакивали старики, женщины, дети, пастухи, воины — все мчались к скале на краю вади.

У этой скалы пролегает дорога из Сфакса в Гафсу. Сейчас ее вид был весьма необычен: по ней мчался шумный караван велосипедистов. Около ста спортсменов, участвовавших в велогонке по Тунису, неслись что было сил, не страшась убийственной жары. Впереди и сзади каравана ехали автомобили и мотоциклы. Гонщики в яростной борьбе оспаривали победу на этапе, и толпа болельщиков отчаянно аплодировала им со скалы. Похоже, зрители переживали не меньше, чем во время вчерашних конных игрищ.

Уже после первых встреч в Африке во мне окрепло убеждение, что все совершенные нами открытия объясняются совсем не тем, что мы, кочуя из селения в селение, преодолели десятки и сотни километров. Главное — мы путешествовали во времени, уносясь то назад, то вперед на несколько веков, а подчас и тысячелетий. В этом и заключается своеобразие экспедиций по Северной Африке, проходящих в медленной, незаметной смене дней, таких непохожих и одновременно монотонных.

Знаменитые горфас Меденины. Веками они служили убежищем и складами продовольствия для кочевников-бедуинов.

Хлеб и оливковое масло троглодитов

На рассвете, по мере того как солнце растет на горизонте, все четче обозначается извилистая красноватая линия горного массива. Джебель-Матмата — новая цель нашего путешествия.

Ближе к полудню мы подъехали к каменным домам города Кебили и, прежде чем углубиться в горный массив Джебель, осмотрели местные зернохранилища — знаменитые горфас, очень похожие на каменные пчелиные соты. Мы знали, что власти приняли решение о постепенном уничтожении горфас.

Так оно в самом деле и оказалось: бульдозеры уже разрушили самые красивые и большие — в шесть этажей — зернохранилища. Уцелели лишь трехэтажные горфас. Мы сделали несколько снимков: одни кочевники удивленно стоят у деревянных дверей зернохранилищ, не понимая, зачем власти с такой поспешностью их разрушают; другие — по привычке пересчитывают мешки с зерном и шкуры, которые они оставили здесь на время своих странствий. Потом они обменяют эти товары или продадут.

...Горы становятся все ближе и кажутся горбами огромного каменного чудовища. Дорога петляет между остроконечными скалами, лишь изредка нам попадаются крохотные пальмовые рощицы да одинокие оливковые деревья. Самое крупное селение в Джебеле — Туйян. Оно расположено в глубине долины, подступающей вплотную к пустыне. Дома Туйяна в отличие от других селений на юге Туниса не белые, а коричневые, как сами камни горного массива. Поэтому в вечерней полутьме Туйян в первый момент показался нам скоплением скал. Мы заночевали в здании школы. Утром нас ждало трудное восхождение.