Вокруг Света 1960 № 07 - [38]

Это был танец ревуна. Он длился около получаса и прекратился так же неожиданно, как начался. Снова женщина поднесла мужчинам чашу с напитком.

Затем пляска возобновилась, на этот раз с нашим участием. Танец был несложен, но я до того наелся, что еле двигался.

Когда мы, разгоряченные и запыхавшиеся, сделали перерыв, чтобы воздать должное напиткам, было уже совсем темно. Мрак рассеивало лишь пламя в очаге одного из домов; там лежали в гамаках и выглядывали наружу старухи и детишки.

Теперь в пляски включились и женщины; место виночерпия занял мужчина. Индианки образовали внутренний круг, и шеренги пошли навстречу друг другу. Громкие высокие голоса исполняли нечто вроде причитания, то сливаясь с голосами мужчин, то вторя им. Потом танцоры выстроились в колонну по трое, мужчины сзади, и начали новую пляску: несколько шагов вправо, покачивание, несколько шагов влево, снова покачивание; одновременно вся колонна медленно продвигалась вперед.

У меня были три лампы-вспышки, и мне хотелось снять пляски, но я знал, что при всем своем дружелюбии мавайяны будут сильно встревожены, если я дам вспышку без предупреждения. С величайшей осторожностью я передал танцорам через Безила, Фоньюве и Япумо, чтобы они не пугались.

В густой тьме лишь с большим трудом можно было различить очертания двигающихся фигур. Не без волнения нажал я спуск затвора.

Индейцы даже не вздрогнули, словно и не обратили внимания на вспышку. Передо мной возникла живописнейшая сцена; на фоне окружающей черноты вырисовывались крыши из пальмовых листьев и блестящие от пота ярко-красные тела. И ничего похожего на буйные оргии, о которых говорили миссионеры. Но чувствовалось, что все веселятся от души!

***

Утомленные вчерашним празднеством, мои люди никак не могли расстаться с гамаками. Было воскресенье, и я, правда скорее потому, что завтра нам предстояло выступать, объявил день отдыха.

Обычно дождливый сезон длится в Амазонии с конца ноября по май, но мы находились в гористом районе, где дожди начинаются раньше. Хотя было всего лишь 9 ноября, в воздухе прокатывались раскаты грома, тучи плыли совсем низко, где-то вдали шумели ливни. Мавайяны спешили закончить посадки.

Сильные ливни могли не только помешать нашей работе, но и отрезать нас от остального мира. Достаточно уровню воды в Буна-вау и Ороко"орин подняться на метр-полтора, чтобы страна мавайянов оказалась изолированной, как это и бывает на протяжении многих месяцев в году; а следы ила на листьях свидетельствовали, что низина западнее Грязных холмов затоплялась иногда потоками глубиной до трех метров. Мешкать с возвращением было никак нельзя.

Закончив разборку образцов древесины, я пошел в деревню, мирно дремавшую на солнце.

Юхме делал стрелы. Я сел подле него и стал наблюдать; он слыл среди мавайянов самым искусным мастером.

Юхме заранее заготовил несколько цветущих стеблей Gynerium — тонкие прямые цилиндры с мягкой сердцевиной, длиной от четырех с половиной до шести метров; эти злаки росли повсюду вокруг деревни. Верхушки с облачками серебристо-желтых колосков Юхме отсек, стебли высушил и разрезал на части длиной в полтора-два метра. Более тонкие стрелы предназначались для охоты на птиц и боя рыбы, а также для отравленных наконечников, массивные — для крупной дичи.

Просовывая концы заготовки в веревочную петлю, Юхме осторожным вращением сплющил и заострил их. После этого он аккуратно обмотал их вощеной нитью. Вставив в сердцевину с одной стороны тонкий конический наконечник из дерева, с другой — ушко, он закрепил их еще несколькими витками нити.

Приготовив несколько стрел, Юхме достал из плетеной коробочки перья. Отступая немного от концов черенка, он укрепил на нем попарно маленькие пушистые перья тукана — желтые и красные; это было украшение. Для оперения он использовал маховые перья гарпии и ара, крепко примотав их узорной нитью. В заключение, послюнявив большой и указательный пальцы, Юхме чуть скрутил концы этих перьев, чтобы стрела вращалась в полете и летела прямо в цель.

На «сборку» одной стрелы ушло около двадцати минут; если же учесть и время, необходимое для подготовки материала и частей, то в целом это отнимало примерно полдня. Стрелы немного отличались одна от другой деталями отделки. К тому же некоторые жужжали в полете, у других в середину был вложен камешек, как горошина в погремушке. Юхме потратил на стрелы гораздо больше труда, чем это было необходимо, особенно если учесть их хрупкость и краткость существования — ведь обычно стрела ломается после первого же выстрела. И тем не менее мастер предпочитал делать их именно так. Как и все предметы, изготовляемые мавайянами и ваи-ваи.

стрелы представляют собой одновременно произведения искусства.

Индейцы любят украшать свои изделия. Кисточки из перьев, бисер и горошинки помещаются всюду, где только можно: на луках и стрелах, корзинках, гребнях, гамаках, ситах и других предметах обихода. Украшают и себя: носы, уши, кисти рук, щиколотки; наряжают обезьян и собак, не жалея сил на изготовление безделушек.

Иное, более серьезное назначение имеют рисованные узоры, красные или черные, которыми покрывают любую деревянную поверхность. Часто они носят полуреалистический характер: индейцы изображают ягуаров, ленивцев, обезьян, белок, ящериц, лягушек, скорпионов характерными, легко узнаваемыми силуэтами. Но нередко узоры бывают геометрические, настолько абстрактные, что непосвященный человек не поймет их содержания. И, однако же, почти все они, даже самые замысловатые и условные, имеют свой смысл. Много, маленьких крестиков означают траву саванн, две спирали символизируют муху (точнее, ее глаза), треугольник — рыбий хвост, зигзагом изображается текущая вода, змея (если он утолщен с одного конца), ящерица (с крючками на обоих концах), а также молодом пальмовый лист (тогда он переплетается с другими зигзагами).