Вокруг Света 1960 № 03 - [39]

Тропический город Гуаякиль

Гуаякиль — крупнейший город Экуадора (триста тысяч жителей), порт, соединяющий страну с внешним миром, важный экономический центр.

Прямо на тротуарах лежат толстым слоем кофейные и какаовые бобы, подсушиваясь на солнцепеке. По ним медленно ходят негры и переворачивают бобы босыми ногами.

Гуаякиль лежит не у самого моря, а на реке Гуаяс, по берегам глубокого залива и широко разветвленной дельты. Песчаные наносы значительно затрудняют судоходство, и теперь запланировано строительство нового порта на одном из рукавов реки, свободном от наносов.

На Гуаяс гремят и скрежещут землечерпалки, теснятся всевозможные суда и баржи, ревут гудки, звенит судовой колокол.

По реке плывет множество всяких предметов: деревья и кустарники со змеями и всякими зверьками, целые острова из цветов, трупы животных с поедающими их коршунами и воронами, огромные стволы легкого как пробка бальзового дерева.

Гуаякиль сильно пострадал от пожаров, и в городе осталось мало старых домов. Здесь главным образом высокие многоэтажные здания, хорошие тротуары, решетчатые окна, в которых жужжат вентиляторы и холодильные установки.

Выше всех в Гуаякиле «живут» покойники: кладбище представляет собой амфитеатр, расположенный на склоне высокой горы: это огромный полукруг из белых крестов, резко выделяющихся на красной земле.

Самая обычная для Гуаякиля картина: по улицам идет мужчина, глядя прямо перед собой, и несет на плече детский гробик. Иногда он идет один, а иногда следом плетется изможденная женщина и несколько оборванных ребятишек.

Банановая драма

Экуадор принадлежит к числу слаборазвитых стран и испытывает немалые трудности в том, чтобы сбалансировать свой бюджет. Основными статьями экспорта являются бананы, какао и кофе. Бывают годы, когда больше всего вывозится какао. Но, как правило, на первом месте стоят бананы. Экуадор является крупнейшим в мире экспортером бананов, и Гуаякиль мыслит и чувствует бананами.

Наша встреча с Энрико Хилем Хильбертом была очень кстати. Хильберт — известный романист и в то же время руководитель профсоюза, так что он великолепно знает эту банановую страну.

Хильберт удивительно молодо выглядит, хотя в течение тридцати лет непрерывно участвовал в той литературной и социальной борьбе, которая происходила на побережье. У него длинные темные вьющиеся волосы, густые брови и полные губы: чувствуется примесь негритянской крови.

Он предлагает нам поехать на следующий день на банановые плантации.

И вот мы на одном из тех катеров, что непрерывно перевозят пассажиров с одного берега реки на другой. Наше судно имеет довольно жалкий вид; с бортов нас защищает от ветра оборванная мешковина, мотор так дрожит, что, кажется, вот-вот выскочит из промасленного капота; над ним стоит, согнувшись, машинист-негр. Катер благополучно избегает столкновения с плывущими по реке бревнами и разным хламом и быстро приближается к Дурану.

Дуран — это крупный перевалочный пункт, куда грузовики доставляют целые горы бананов.

На улицах стоят ларьки торговцев всякой снедью и фруктами. Многие утоляют голод, стоя у ларька. По улице медленно прохаживается щеголеватый полицейский. На нем патронные ленты и пистолеты, сапоги со шпорами, в руке плеть, на пальцах крупные рубиновые кольца, во рту сверкают острые белые зубы, а взгляд подобен удару кинжала. Где бы он ни появился, вокруг сразу становится тихо и пусто или все застывают на месте. Он наслаждается сознанием своей власти, упивается собственной злобой, как сильнодействующим ядом.

И вот мы в стране бананов. Сначала проезжаем район будущих плантаций, где лишь недавно выжигали лес; люди врубаются в землю среди обугленных пней и стволов, женщины, согнувшись в три погибели, сажают семена бананов, за спиной у них висят совершенно голые ребятишки. Еще несколько километров, и начинается сплошной банановый лес.

Дороги, врезающиеся в банановый лес, несколько хижин на деревянных столбиках, группа деревьев, дающих редкую узорную тень, пара спутанных лошадей, небольшой ларек. А вокруг целое море бананов.

Мы заходим в хижину. Почти пустые комнаты, на стенах висит немного одежды, в углу свернуты спальные циновки, на полу — грязная посуда. Иногда цветное изображение мадонны с укрепленными перед ним бумажными цветами.

На банановых плантациях господствует своего рода феодальная система. Землевладельцы сами хозяйства не ведут: сдают землю в аренду беднякам-издольщикам, которые возделывают бананы, какао, кофе или рис. Арендаторы могут уплатить арендную плату только продуктами своего труда, а цена на эти продукты устанавливается очень низкая. Как правило, большая часть урожая идет землевладельцу, а арендатору с семьей остается так мало, что он едва сводит концы с концами.

Положение на банановом рынке целиком и полностью зависит от американской компании «Юнайтед фрут», в руках которой весь банановый экспорт. «Юнайтед фрут» определяет качество бананов, и определяет так, как это выгодно ей, открывая широкие возможности для спекулятивных сделок и всяких темных махинаций. Бананы, которые оцениваются как «несортовые», настолько дешевы, что продавать их уже не имеет смысла, и их выбрасывают в реку. Бывали годы, когда компания браковала половину всего урожая бананов.