Вокруг Света 1960 № 03 - [23]

Станции повторялись через каждые 4 часа. День не знал границ. Он сливался с ночью, а ночь — со следующим днем. Мы бороздили море от ян-майенского до шпицбергенского меридианов, спускаясь от 73-го градуса северной широты к югу.

И те же свинцовые волны шумели вокруг, танцуя в дикой ярости, и те же ледяные ветры свистели в мачтах, оставляя на снастях густую пену изморози. Несколько раз на горизонте показывались рыболовецкие траулеры, сейнеры, сухогрузные транспорты. Они сердито наваливались на волну, раскалывали ее надвое, неся на острие форштевня клокочущие фонтаны. Потом суда исчезали, уходя своим курсом по суровым и трудным дорогам Атлантики.

Иногда на море ложился туман, вязкий, соленый, непроглядный. Тогда наше судно пробиралось как бы на ощупь, впередсмотрящий включал локатор и, не отрывая глаз, следил за вращающейся полоской электронных лучей. Кто знает, что может встретиться в море — блуждающий айсберг или разбитая рыбацкая барка?

После выполнения всех намеченных станций «Профессор Месяцев» направился...

К Фарерам

Среди взлохмаченной волнами океанской равнины выросла серая гранитная стена. Ветры выдули в ее твердыне лабиринты, соорудили бастионы, на которые обрушивалось море. За ней показались другие островки, одинаковые как близнецы. Словно гагачьи гнезда, на берегу заливов и на вершине островков ютились городки. Красные, синие, зеленые, оранжевые коробки домов тесно жались друг к другу, будто хотели согреться от холодного дыхания моря.

Это были Фареры. Жителей островов так угнетает серое однообразие суши и воды, что они красят дома в самые невероятные цвета, носят яркую одежду.

«Профессор Месяцев» шел к островам на Международный сельдяной митинг. Сюда же шли норвежское научно-исследовательское судно «Иоганн Йгарт» и датское — «Дана».

Общие интересы привели на Фареры эти корабли. Океан велик. Без усилий всего человечества не решить проблемы использования его богатейших ресурсов. У океана нет границ — он принадлежит всем людям, и работы исследователей, познающих его сложные закономерности, направлены на благо всех стран. Ученые Советского Союза, Норвегии, Дании, Исландии стали обмениваться материалами о течениях, о районах скопления рыбы, о перспективах промысла. Первые Международные сельдяные митинги проводились в Норвегии и Исландии. И вот теперь ученые собрались в Торсхавне — главном городе Фарерских островов.

На заседаниях, проходивших в Доме правительства Фарер, Юданов, Алексеев и Павштикс рассказали о своей работе. Наши ученые пользовались другими методами, чем их зарубежные коллеги. Однако результаты исследований оказались сходными. Границы полярных фронтов Норвежского моря и районы промысловых скоплений рыбы и те и другие определили совершенно точно. Только одно отличие было в работе советских ученых. Во время радиопереговоров с промысловыми советскими судами Юданов называл капитанам места, где предполагается сельдь.

А исландские, норвежские и датские ученые остерегались давать такие рекомендации, потому что суда принадлежали разным хозяевам и каждая фирма боялась, что сообщением ученых воспользуются ее конкуренты.

На Фарерах «Профессор Месяцев» пробыл четыре дня и лотом направился к порогу Мона, куда шла и «Северянка». Мы снова перебрались на лодку.

На «Северянке» за неделю нашего отсутствия ничто не изменилось, если не считать прибавившегося в научном отсеке груза. Сергей Потайчук накопил много бутылок с пробами воды, при качке они звенели на все лады. Олег Соколов отснял несколько частей кинопленки, запечатлев плавающих рядом с лодкой рыб. Пленка была разложена на вентиляционных трубах для предохранения от сырости.

— Сейчас мы готовимся к погружению, — сказал Соколов, — посмотрим окраску моря.

В его руках была коробочка с пробирками, наполненными разноцветной жидкостью. Сравнивая морскую воду с этими стандартами, ученые определяли оттенки ее цвета на всех горизонтах.

Снова в балластные цистерны ворвалась вода, стих шум волн. Лодка уходила в глубину, расправив, как крылья, свои стальные рули. В иллюминаторе сразу же закружились рачки и медузы —

Виновники наших бед

Сергей Потайчук на всякий случай включил эхолот. Его мерное жужжание еще сильнее подчеркивало тишину.

— Погружаемся на глубину сто метров. Осмотреться в отсеках! — ворвался через динамик металлический бас командира.

Всякий раз Волков напоминал об этом непреложном правиле подводников. Нужно было всем, кто находится в отсеках, проверить, не просачивается ли где вода. Не что иное, как все возрастающее давление, всегда мешало человеку проникнуть на большие глубины. Уже на глубине 100 метров на 1 квадратный сантиметр бортовой обшивки давит груз в 10—11 килограммов. В отверстие не больше иголочного ушка при таком давлении вода ворвалась бы бешеной струей и стала бы упругой, как стальная нить. Толстые кварцевые стекла известной батисферы Биба и Бартона при первых опытных погружениях на глубину вылетали под напором воды, как снаряды из пушки.

Никто не ощущал никакого движения. Лодка будто стояла на месте, слегка вибрируя от работы двигателей.