Вокруг пальца - [58]

— Почему у тебя такое лицо загадочное? — спросила Таня, прервав рассказ о московских поставщиках.

— Потом расскажу, — кивнула я и почувствовала себя Джеком. Вообще он уже два часа был не рядом, а я продолжала чувствовать его запах, словно пропиталась им. Я замирала сердцем, вспоминала взгляды и поцелуи, тонула в горячей волне смущения и желания, чтобы всё повторилось.

— Саш? У тебя от меня секреты? — удивилась подружка.

— Мы с Джеком… — выдохнула я и не смогла сдержать счастливую, глупую улыбку, — были вместе… Сегодня ночью… И почти весь день… Вот. В смысле не работали…

— Ого! И как?… — Танины глаза округлились.

В дверь постучали. По-моему, вовремя в дверь никогда не стучат. Её или открывают нараспашку, когда это никого не волнует, или просто дают пожить спокойно и не открывают. Но тут… Как в сериале, честное слово! Я рассердилась.

Вошла мама с мятым техником из ЖЭКа, я его прекрасно помню — он не принял моё заявление о крыше, якобы нет рабочих и бюджета. А у самого мерс припаркован возле конторы.

— Сашенька, вот тут снова из ЖЭКа, — расслабленно проговорила мама, — только это какой-то другой человек. И снова про крышу.

Я подскочила. Одёрнула домашнюю футболку и приняла боевой вид.

— Вы заявление писали Мэру? — неприязненно спросил мужик. — Надо посмотреть последствия течи.

— Писала. А разве от вас уже не приходил инженер? — Меня охватило нешуточное беспокойство.

— Нет. Вызовов много, только сейчас поспел. Я погляжу, а от вас надо подписать акт и заполнить заявку-заказ на выполнение кровельных работ.

— Хорошо, делайте, — распорядилась я. Привыкаю, видимо, к начальственному тону.

Техник посмотрел на меня странно и принялся за дело. Искалываемая иголками тревоги, я походила за ним по дому, подписала всё, что нужно, и распрощалась. Бросилась к маме.

— Скажи, вспомни, пожалуйста, что тут делал другой человек из ЖЭКа, тот, который карточку оставил?

— Милый такой, — улыбнулась мама, — про жизнь спрашивал. Где ты работаешь. Я сказала, что ты лучшая доченька на свете. Поэтому в твоей комнате на пятно на потолке он особенно долго смотрел.

— А ты выходила куда-нибудь?

— Не помню…

— Мама! — рявкнула я. — Напрягись! От этого зависит, сколько самолётиков прилетит завтра.

Мама растерянно сморщилась, потёрла переносицу и снова улыбнулась:

— Он водички попросил. Я на кухню уходила.

Таня смотрела на меня, ничего не понимая.

— Что случилось, Саш? Ты в порядке?

— Нет! — Замотала я головой. — Скажи, как человек со стороны и незамутненный… чёрт… самолётиками и прочей хренью! Зачем нужно было кому-то проникать в чужую комнату и оставаться там одному?

— В кино так делают детективы, чтобы что-то найти.

— У меня искать нечего. — В висках тикало и было не по себе. — У меня нет ничего секретного. И не было никогда!

— Ну, тот, кто приходил, об этом же не знает, — пожала Таня плечами. — Может, подозревал, что могло быть…

— Но ведь это ведь странно! — Я размахивала руками, краснела, жестикулировала. — Зачем?! Почему?! Я же просто ассистент, ну почти секретарь, помощник, я перевожу…

— Вопрос — кого?

— Генерального директора компании.

— И?…

— Американца, иностранного подданного, антикризисного менеджера.

— Может, это промышленный шпионаж? У тебя искали рабочие документы? — сказала Таня, не такая спокойная, как всегда. — Ты брала работу на дом?

— Брала, но ерунду всякую, типа договора аренды дома. С этим же как раз типом, — от слов отдало горечью. Догадка крутилась где-то рядом, но я не могла за неё ухватиться, поймать мысль и прочитать её — слишком была напряжена. В памяти всплыло предупреждение Дианы о том, что викинг может быть опасен. Во рту пересохло.

— А компромат? — спросила Таня и скосила глаза на маму, стоящую в дверном проёме.

— Нет, если это тот, на кого я думаю, у него полёт совсем другой… и количество денег.

В комнате повисла напряжённая пауза. Кажется, было слышно, как скрипят шестерёнки в моём мозгу, пытаясь раскачать заплывший негой и любовью разум, включить логику.

И тут мама, блаженная, как ягнёнок на лужайке, сказала:

— А сегодня в кино на НТВ показывали, как спецагент какие-то штучки цеплял в гостинице. Как они называются? Маленькие такие, чёрненькие…

— Жучки? — воскликнули мы с Таней хором.

— Да, — мама была довольна. — Пойду ещё чайник поставлю, ваш чай, наверное, остыл.

Хорошо, что она ушла, потому что мы с подругой, даже не сказав друг другу ни слова, принялись заглядывать под стол и подоконник, во все углы, шаря и переворачивая всё вверх дном. Когда мама вошла в комнату и сказала, что чай готов, и она нарежет нам ещё бутербродиков, я и Таня смотрели расширенными глазами на то, что лежало на наших ладонях. Чудо-гаджеты. Маленькие, чёрненькие.

Лучше бы в квартире завелись тараканы…

* * *

У страха и секса много общего. Вот эти чёртовы мурашки, и слабость в ногах. И жгутом сворачивающееся нечто в животе. Интересно, почему? Наверное, в этом есть что-то первородное: страх помогал выжить и спрятаться в пещеру от динозавров, секс — размножаться, чтобы динозавры не успевали сожрать всех… А, может, секс — это страх не выжить? Тьфу, что за мысли в голову лезут?!

Наверное, потому что мне стало страшно и потому что я вспомнила про секс. В доме, арендованном у того же викинга. Чем нашпигован особняк? Кто видел нашу с Джеком ночь? И как решит это использовать, если там не только жучки, но ещё и видеокамеры встроены? Я вздрогнула: просто оживший кошмар. Провал и компромат на всю жизнь!