Вокруг пальца — 2. Пальцем в небо - [36]

Он притянул меня к себе и тихо, но так искренне сказал:

— Спасибо. — А потом поцеловал нежно-нежно, и во вкусе его губ было всё о нём: что он родной, что он весь, со всей своей безумной кучей недостатков, сумасбродств и достоинств — мой. А я его.

Любимый мой! Самый-самый!

* * *

Вся улица встала в пробке. А вот погода, наоборот, разгулялась — ветер гнул ветви редких деревьев, рвался в окна машины. Даже не верилось, что где-то на земле вообще есть тропики и можно ходить в купальниках. Несмотря на нормальное отопление в нашем авто, я поёжилась и прильнула к Джеку. Он — всегда, как печка, тёпленький. Коста обернулся.

— Надо бы позвонить в аэропорт. Могут отменить рейсы.

— Могут, — согласился Джек и достал смартфон.

В ту же секунду раздался звонок. Мой любимый мужчина поднёс трубку к уху, буркнул:

— Слушаю.

До моего слуха донёсся скрежещущий, противный голос. Он провещал о чём-то чуть больше минуты, за которую Джек покраснел, затем побелел, а на высоком лбу выступили бисеринки пота. Вытер платком. Хм, совсем ведь не жарко… Джек отбил звонок, желваки заходили ходуном по скулам.

— Что-то случилось? — обеспокоилась я.

Мой корсар тотчас взял себя в руки, выдохнул и беззаботно улыбнулся:

— Нет, малышка, всё нормально.

— Но ты…

Он перебил и, как прежде, включил свою непробиваемую, как щит, разящую всё на свете, американскую улыбку — во все тридцать два.

— Просто небольшие рабочие вопросы, с которыми я так легко справляюсь! Ты же знаешь. Ещё секундочку, балерина!

Я кивнула, вдруг всем своим существом осознав, что он лжёт. Джек снова поднёс трубку к уху и теперь уже заговорил на испанском. Отвернулся от меня, видимо, чтобы я не видела его глаз. Однако беседа была такой эмоциональной и быстрой, с жестами, рычанием и ругательствами, что, казалось, у Джека даже затылок искрил!

Закончив говорить, мой любимый мужчина выдохнул и повернулся ко мне, предварительно надев фальшивую улыбку.

— Всё хорошо, — сказал он, предваряя мой вопрос.

— А если правду? — с волнением спросила я.

— Это правда, — кивнул Джек, — и не вздумай что-то придумывать и волноваться. Бизнес как бизнес.

— Предлагаешь тебе поверить?

Он поцеловал меня в лоб, потом отстранился и посмотрел вперёд. Автомобили толпились на шоссе. Повалил снег. Мокрый и беспокойный, он налипал на окна и, как рой белых мохнатых пчёл, осаждал жёлтые такси. Лицо Джека было непроницаемо, и только пальцы, нервно теребящие перчатку, говорили о катастрофе. Вдруг мой любимый мужчина повернулся ко мне и с видом номинанта на Оскар, вышедшего произносить благодарственную речь, спросил:

— А, может, такую погоду лучше тебе дома пересидеть, малышка? Много вкусного, хороший фильм, уроки испанского, а? Со своими по Скайпу пообщаешься? Книги. Стихи… В самолёте трясти может, это для ребёнка вредно. А через пару деньков в Пуэрто-Рико махнём?

Ничего себе!

— А ты? — спросила я, не зная, как реагировать на такое предложение, от которого не предполагалось отказываться.

— Да тут надо по-быстрому решить один пустячок в Венесуэле.

— Пустячок? — с сомнением повторила я.

— Ты же меня знаешь! — Глаза Джека загорелись, как в России, когда он выводил на чистую воду турецких мошенников-менеджеров, и кулаки сжались так же. Только сабли не хватало. Я поняла, что мой корсар готов ломиться на абордаж. Рубить головы.

— Опять воруют?

— Верно догадалась. Есть немного. Только теперь латиносы, — с облегчением ответил Джек.

И мне вдруг вспомнился бородатый анекдот про то, как муж приходит с работы под утро и вместо оправдания говорит жене: «Ну, ты же такая умница! Придумай сама что-нибудь». Я, кажется, умница из этого разряда… — идиотка. Сама придумала.

Джек, стараясь звучать весело, добавил:

— На денёк слетаю, дам в глаз кому надо и мигом обратно. Потом, клянусь, сразу рванём с мамой знакомиться в Сан-Хуан. Я ей позвоню, дам время подготовиться, чтобы она не бурчала, что свалились, как снег на голову. И бабушка, она же меня убьёт, что не успела моих любимых пастельон-де-карне напечь.

— Чего-чего?

— Типа ваши пырожкы, — хмыкнул Джек, вспомнив русское слово.

Мда, кажется, мы уже съездили и к бабушке на пирожки, и к тёткам на оладьи… Свадьба на пляже тоже отодвигалась, но не это меня тревожило больше всего.

— В Венесуэле нет меня, — пробормотала я. — Кто тебя там поддержит?

— Ну, это же не ростовская мафия, — засмеялся Джек. — И я не мальчик. По-испански говорю, перевод не нужен. — Он поиграл мускулами, хоть под пальто их было не видно. — Справлюсь на раз-два. Там, правда, нечего делать!

— Но без тебя не обойтись, — печально констатировала я.

Джек развёл руками и сквозь улыбку проскользнуло непрошеное признание вины.

— Ты обиделась, балерина?

Он заглянул мне в глаза, на долю секунды забыв, что нужно притворяться. Я покачала головой. Радостно мне, конечно, не было. Чувство тревоги за него было больше, чем всё остальное, хотя кому, как не мне, бывшему помощнику знаменитого антикризисного менеджера, знать, насколько лихо справляется с любыми безобразиями Джек. Он просто не хотел, чтобы я волновалась. Это стоило уважения. И я с благодарностью сказала:

— Нет, любимый. Когда тебе надо ехать?