Вокруг мира на 80 поездах. 72 000 километров новых открытий - [19]

Нашим гидом сегодня был датчанин по имени Ларс Ульрик Том из компании Beijing Postcards, созданной двумя партнерами, которые начинали с продажи старых фотографий и почтовых открыток, найденных на блошиных рынках, художественным галереям, а затем расширили свой бизнес и стали заниматься проведением лекций и пеших экскурсий, исторические факты для которых они воссоздавали путем изучения архивов и расспрашивания пожилых жителей хутунов. Когда мы подошли, Ларс разложил карту старого города на земле и встал посредине, любопытные местные толпились вокруг, среди них был пухлый улыбчивый малыш в ходунках. Считается, что хутуны – группы узких, в основном жилых улочек – получили свое название от монгольского слова, обозначающего улицу, ведущую к колодцу с водой, но Ларс придерживался мнения, что название появилось из-за определенной ширины, за счет которой в случае пожара бедствие не распространится дальше. Ни одна из улочек не вмещала больше десяти человек в ширину, а некоторые сужались так сильно, что с трудом мог проехать велосипед.

После свержения монгольского ига столицу перенесли из Нанкина в Пекин, город был отстроен практически с нуля, с особыми правилами для строительства хутунов: во «внутреннем городе» царила архитектура прямых линий, и никто не имел права возвести нечто более красочное или грандиозное, чем Запретный город, – что объясняет серую палитру хутунов – намеренный выбор для отражения подневольности. На крыши не позволялось класть золотую черепицу, если только жители дома не имели отношения к императору, ворота традиционно окрашивались в черный, зеленый или красный цвета. После прихода к власти коммунистов в 1949-м все было выкрашено в характерный красный.

Ларс остановился у дома чиновника и указал на каменную кладку: камни, из которых строили дома, отличались по размеру и зависели от статуса и ранга должностного лица. Квадратные камни представляли собой аллегорию на книжные полки – так можно было понять, что чиновник успешно сдал императорские экзамены. В доме, у которого стояли мы, не было ворот, в современное время его переделали в общественный туалет. Во время подготовки к Олимпийским играм 2008 года правительство инициировало радикальное изменение города: реконструировались и разрушались старые дома, возводились новые – все это в попытке сделать Пекин более красивым; а также было принято решение, что на каждые 800 метров должен приходиться один общественный туалет, и это объясняло тот факт, что дурно пахнущие здания встречались нам довольно часто. Хутуны уже не были исключительно жилыми застройками, теперь в них располагались магазины товаров хенд-мейд, продавались овощи и жареная утка, было множество кофеен, в которых отказывались подавать к кофе молоко и сахар. Каждую сотню ярдов прямо посреди улицы нам встречались старые велосипеды или стулья, на первый взгляд брошенные, но при более пристальном изучении можно было разглядеть, что они прикованы к земле цепью и служат своеобразной бронью парковочного места – таким образом жители оставляли за собой право вернуться на это место вечером после работы. Колеса припаркованных автомобилей прикрыты картонками – владельцы пытаются спастись от вездесущих метящих собак.

Как и остальные районы города, хутуны находились под угрозой деконструкции, так как правительство в определенный момент стало позиционировать Пекин как суперсовременный центр финансов и технологий, не задумываясь о том, что именно придется разрушить, чтобы отстроить этот самый центр. В попытке вернуть хутунам их первозданный вид все ресторанчики, бары и магазинчики в них буквально за одну ночь были заложены кирпичом или снесены, и утром их владельцы с ужасом обнаружили, что потеряли свой единственный доход. В основном жертвами этого действия стали китайские мигранты, которым с трудом удавалось свести концы с концами, продавая еду или товары в своих палатках. Они стали целью номер два: власти хотели вместе с прочим решить проблему перенаселения Пекина, поэтому планомерно избавлялись от мигрантов, чей малый бизнес не приносил большого дохода в казну. В основном эти изменения были приняты постоянным населением города положительно, но когда как грибы после дождя стали вырастать все новые торговые и бизнес-центры, стало понятно, что город потерял свой былой шарм.

– Ты уверен, что речь не о Нанкине? – спросил Джейми.

– Нет, о Наньнине, точно о Наньнине.

– Хм, никогда о таком не слышал.

Наньнин находился в самой нижней части страны, примерно на таком же расстоянии от Пекина, как Гонконг, но со времен путешествия по Трансмонгольской магистрали подобные расстояния уже не казались большими. Что такое двадцать три часа, проведенные в пути? Это даже не сутки. После недели в Пекине мы попросили Джейми купить нам билеты в Наньнин в местном туристическом агентстве, что было удобнее и проще, чем отстоять огромную очередь на вокзале. Джейми так и не мог поверить, что мы направляемся именно туда, и едва не купил билеты в Нанкин. Сам он уехал в Шанхай заниматься темой ЛГБТ-браков, против которых выступали консервативные члены семей; его раздражал тот факт, что редактор настаивал на получении фотографий, что шло вразрез с концепцией его статьи. После посещения Наньнина мы собирались пересечь границу с Вьетнамом и попасть в Ханой. Эти две поездки доставили мне немало удовольствия, мне сразу удалось с головой погрузиться в по-семейному уютный мир азиатских путешествий. Во время нашего тридцатого переезда на поезде, из Пекина в Наньнин, мы сидели в вагоне-ресторане и наблюдали за тем, как пожилой мужчина поедает блюдо из говядины, запивая еду виски из бутылки так, словно это вода. Напротив сидел его седовласый спутник с глубоко посаженными глазами и припухшими веками, у него на тарелке была свинина с фасолью, а закусывал он вяленым батоном колбасы размером с его руку. Пол рядом с ними напоминал клетку для хомяка: он был усыпан шелухой от семечек подсолнуха, которая скрипела, когда по вагону провозили тележку с колбасками на шпажках. Столы были усыпаны рыбьими головами и обглоданными костями – явный признак того, что ужин поедается с большим аппетитом. В то же время Джем провел по тарелке пальцем и облизал его, щеки его были измазаны в масле и соусе чили.