Вокруг и около - [26]

У киоскера Марьи Андреевны меня дожидается ежедневный комплект периодики. Постоянные покупатели уважают Марью Андреевну не только за преданность профессии, но и сердечное участие к бездомным кошкам, которых распространительница СМИ подбирает чуть ли не слепыми, обихаживает, откармливает, а дальше либо отдает в хорошие руки, либо, привив жизнестойкость, ставит на самостоятельную кошачью тропу. Хороший человек Марья Андреевна. Точно – хороший!

Приближаемся к Ломоносовскому проспекту и тем же бодрым шагом идем дальше. По ходу движения минуем еще одну «стекляшку». Ее хозяин всегда аккуратно одет, выбрит, предупредителен, по утрам задумчив. Я бы даже сказал – печально-задумчив. Местами напоминает джазмена Лундстрема. По утрам читает газету «Газета». Но грузин.

Из «стекляшки» выходит охранник чего-то непонятного, на шевроне красиво вышито «Секьюрити», в руках поллитровка «Гжелки», в глазах – праздник, который всегда с собой.

До Черемушкинского рынка остается всего ничего – пройти мимо зала игровых автоматов, снесенных совсем недавно вещевых прилавков, и вот он, рынок: многоязыкий, звонкоголосый, показательный не только как пример рыночных, но и межнациональных отношений.

Когда люди имеют какое ни есть, но дело, которое их кормит, они им и занимаются, а не обсуждают, кто спустился с деревьев первым, а кто сильно замешкался. Политического базара среди грузин, азербайджанцев, молдаван, русских, армян (называю по численности национального представительства) на рынке не увидишь. Не хочешь – не бери, – вот и весь базар.

– Смотри, какой огурец, ах, какой красавец, еще утром на грядке лежал, – расшаркивается перед дамой-блондинкой азербайджанец Рашид.

– А он, случаем, не тепличный? – сомневается дама.

– Ты что такое говоришь, как можно тепличный для такой женщины-ханум? Хлебом клянусь. Зачем обижаешь, хочешь, даром отдам, – явно переигрывает Рашид.

– И помидор тоже грунтовый? – вдет на отвлекающий маневр блондинка.

– Еще какой грунтовый, очень грунтовый, поверь мне, – заводится Рашид по новой.

Верить Рашиду дама не расположена и, в общем-то, она права.

Неписаное правило рынка: если первый покупатель с утра – мужчина, удачной торговле быть! А если и рука у него «легкая», это уже не просто удача, а покруче.

Как показывает практика, с этим у автора все в порядке, вследствие чего его часто призывают выступить «с почином» – так на базарном сленге называется первая покупка, после которой, приняв денежку, продавцы пройдутся ею по разложенной на прилавке снеди, засунут купюру в глубокий карман и будут держать ее нетронутой до самого окончания рабочего дня. Традиция, однако…

Один из выходов Черемушкинского выводит на улицу Вавилова, к казино «Баккара», где периодически разыгрываются иномарки по 45 тысяч долларов за штуку, и еще канкан по полной программе. Но это уже не по нашей части.

…И вот опять двор, прибранный и посвежевший за прошедшие полтора-два часа. Время подниматься домой, позавтракать, садиться за стол и приступать к исполнению.

...

P. S.

За то время, пока заметки готовились к печати, произошло вот что. Трудолюбивая таджикская чета уехала на родину. Когда вернется и вернется ли когда-нибудь, никто не знает. Залег на дно, ожидая лучших времен, сметливый азербайджанец Рашид. Пригасило огни объявленное прогрузинским казино «Баккара». Поменял место жительства и автор, но с проблемами казино это никак не связано.

Осенний призыв

В пятидесятые годы в школах Советского Союза широко в ходу были так называемые литературно-музыкальные композиции. Первую часть, литературную, обеспечивали стихотворения подручных рифмоплетов, вторая держалась на исполнительском мастерстве музыкантов с неоконченным средним образованием. В школе имени Мравяна, где автор тогда учился, ему выпала честь стать участником одного такого мероприятия: твердым шагом выходить из шеренги: «…смотрим прямо, голову выше, еще выше, ножку вперед!» и, заходясь от пафоса, выкрикивать:

Из-за Аракса смотрят, как на диво,

На каскад Севанский и на Гюмушгэс,

Потому что в стройках горделиво

Издали ты выглядишь, как лес!..

Таким образом, еще будучи малолеткой, автор внес свой посильный вклад в оформление армяно-турецких отношения как неприязненно-отстраненных. Со временем они не только обострились, но потребовали переноса и на азербайджанцев Армении – ведь, согласно народной молве, турки и азербайджанцы – это одно и то же. Между тем, по жизни выходило так, что турки, с завистью поглядывающие на Гюмушскую электростанцию, и азербайджанцы, живущие рядом, а в некоторых случаях и вместе (не говоря уже о тех, кому выпало обосноваться в непосредственной близости от Гюмуша) – все-таки не одно и то же.

Однако мы сейчас не об этом, мы о главном сюжете нынешней политической осени. Признаюсь, с оглядкой, очень осторожно, как при ходьбе по минному полю: чуть влево, чуть вправо – взлетаешь в воздух. Но это, как говорится, твое личное дело или твоя личная беда. Фокус в том, что в определенных случаях турок можно воспринимать и как движущую силу политических перемен в Армении. Это – когда, в зависимости от градуса отношений с Анкарой, у нас слетают президенты и изгоняются правительства.