Вокруг Апокалипсиса. Миф и антимиф Средних веков - [149]

Тут необходимо заметить, что от Жанны тихо отступилась и французская церковь — причины были не менее объективны, чем «забывчивость» короля Карла. Епископ Шартрский, исходно относившийся к Деве настороженно (почему эта простолюдинка говорит от имени Бога?!), отлично понимал, что начавший распространяться в низах «культ Девы» и ее фанатичное почитание отдельной партией дворян не приведут ни к чему хорошему.

«Святая во плоти», объект всеобщего поклонения, которую невозможно контролировать и направлять?

Нет, благодарим. Это совершенно излишне!

Жанна д’Арк. Миниатюра ок. 1450–1500 гг.

История сохранила строки из письма архиепископа Реймского: «…она не следовала ничьим советам, но всегда поступала по-своему», что в церковной практике, совершенно очевидно, являлось завуалированным обвинением в отсутствии общепринятой церковной дисциплины, смирения и послушания — сиречь грехом. Скажем больше, церковные прелаты отлично помнили не столь уж давний пример чеха Яна Гуса, сожженного в 1415 году: Жанна в глазах простецов могла стать французским визави Гуса, «народной святой», при этом абсолютно неуправляемой…

Инквизиционный процесс был неизбежен — Дева мешала каждому из игроков, при этом она доселе оставалась опасной: регент Бедфорд недаром отказался от проведения суда в Париже, зная буйный нрав горожан, способных поднять мятеж. Может быть, Париж и недолюбливал арманьяков, но его жители оставались французами, относившимися к оккупантам-англичанам не менее недружелюбно, чем к партии короля Карла де Валуа.

Парижский университет, столкнувшись со столь любопытной задачей (тут возникают определенные аллюзии на процесс Джордано Бруно, тоже являвшегося своеобразным уникумом), жаждал провести суд в столице, но регент из вполне прагматичных соображений безопасности перенес заседания в Руан — по крайней мере, герцог Бедфорд мог быть полностью уверен в лояльности тамошнего капитула и прежде всего епископа Кошона, тогда как университет вполне мог проявить ненужные самостоятельность и независимость.

Никакой самодеятельности и бесконтрольности! Исход процесса должен быть предопределен!

* * *

Если с персоной Жанны и ее ближайших соратников мы ознакомились в достаточной мере, то давайте сейчас взглянем на главного противника Девы — личность весьма примечательную.

Для своего времени епископ Пьер Кошон являлся человеком наиобразованнейшим — магистр искусств, лиценциат канонического права, отслушал шесть курсов теологии из восьми, дважды занимал пост ректора Парижского университета. Церковная карьера не менее блестящая: с 1410 года назначается видамом, сиречь епископским управляющим, в Реймсе, спустя четыре года участвует в Констанцском соборе, в 1420 году получает митру епископа Бовэ.

Убежденный бургиньон, епископ в 1419 году едва унес ноги от развязавших террор арманьяков, а десять лет спустя ему пришлось бежать из Реймса прямиком перед бескровным взятием города армией дофина и коронацией Карла де Валуа.

Однако и в родной епархии Бовэ его не приняли — горожане изгнали не только англо-бургундцев, но и сотрудничавшего с ними епископа: надо учесть, что Пьер Кошон уже много лет являлся советником герцога Бедфорда. Кошон накрепко запомнил, кому он обязан потерей епархии — Жанне по прозвищу Дева. Следует понимать, что в отношении епископа к девице из деревни Домреми присутствовали и личные мотивы, как Пьер Кошон ни пытался бы это скрыть.

Надгробие епископа Пьера Кошона в г. Лизье. Рисунок 1705 г.

Как только стало известно о пленении Жанны, Кошон развил прямо-таки бешеную активность, которую трудно объяснить одним лишь желанием угодить герцогу Бедфорду, требовавшему осуждения «ведьмы». Епископ в свои 59 лет (возраст не преклонный, но для XV века вполне солидный) срывается из Руана в резиденцию Филиппа Бургундского с требованием передачи пленницы в его личное распоряжение, затем посещает Жана Люксембургского, несколько месяцев ведет активные переговоры о выкупе и, наконец, добивается своего — достигнута договоренность о переуступке схваченной Девы за 10 тысяч ливров.

Надо заметить, что Кошон, как номинальный епископ Бовэ, не имел власти над церковным капитулом Руана — другая епархия, но до завершения суда его назначают «исполняющим обязанности», что само по себе примечательный прецедент, свидетельствующий о его настойчивости и влиянии.

Как мы уже указывали, регент Бедфорд и английское правительство преследовали одну цель: церковный суд обязан был хоть мытьем, хоть катаньем доказать, что Жанна по прозвищу Дева — еретичка, а еще лучше — пособница дьявола, ведьма и посланница ада. Следовательно, все ее действия безбожны и направляемы нечистым, в том числе коронация Карла де Валуа. Раз коронация противна Богу и Святой Церкви, значит, король незаконен — в который раз мы вспомним о религиозном и мистическом менталитете той эпохи: все, что не от Бога, то от нечистого.

В случае признания Жанны виновной Бедфорд получал на руки серьезнейшие козыри — как политические, так и пропагандистские.

И вот здесь возникает одно существенное «но», на которое большинство исследователей не обращает внимания. Пьер Кошон при всей своей нелюбви к арманьякам и «незаконному» королю Карлу не имел права и физически не мог нарушить каноны церковного права и подтасовать или фальсифицировать доказательства обвинения — это грех, причем грех очень серьезный. Даже если бы епископ и решился на такое, его моментально схватили бы за руку: в процессе участвовало множество клириков. Число заседателей исходно было определено в полсотни, но потом дошло практически до ста, в их число входили уважаемые теологи, университетские доктора, аббаты, ученые монахи. Следовательно, Кошон обязан был действовать строго по правилам.