Воины Света. Тайна Кранга - [39]

— Да. Я понимаю. Во время полета вы вступили в связь. Откуда я знаю? О, мне ведом язык тел, и от меня вам ничего не утаить.

Лизендир ответила Хатингару спокойно и холодно:

— Я сама решу свои проблемы. Когда наступит мой срок, я поступлю по закону.

— Фу! Мы уже давно наплевали на законы леров. Так что, Лизендир, если тебе нужны игрушки для тела, бери их. Это твое право, и никто не будет осуждать тебя.

Хан прервал его.

— Сейчас не время обсуждать игрушки. Мне кажется, ты в плену неверной концепции. Хата, уже давно доказано, что леры вовсе не супермены, а просто другие, не похожие на людей, гуманоиды.

— Это мы увидим потом.

Лизендир спросила:

— А какие планы относительно нас?

— Хороший вопрос — хороший ответ. Во-первых, никто не собирается наказывать вас. Тебе, Лизендир, обеспечено место в нашей Орде. И тебе, Хан, тоже. Ты будешь учить нас управлять кораблем. Вы поняли, что наш корабль, который называется «Молот в руке», уже совсем старый, и у нас с ним очень много проблем. Я знаю, ты не техник, но можешь здоров помочь нам. Оба вы — незаурядные личности. Дважды вам удалось сбежать от меня, вы сумели добраться до замка Эвинга, куда не смог пройти ни один из живущих на планете. И вы не просто выжили, вы находитесь в прекрасной форме. Так что вы нужны нам.

Эвинг добавил:

— И, разумеется, получите вознаграждение в соответствии с той службой, которую вы будете выполнять у нас. Оба вы сможете выбрать себе пару. Для тебя, девушка, проблем здесь не будет. У нас много Воинов, и ты сможешь взять столько их, скольких захочешь. Тебя, Хан, тоже ждут сюрпризы. Дело в том, что мы приручаем людей, культивируем, выводим разные виды в зависимости от возможностей каждой индивидуальности. И достигли в этом больших успехов. Мы выводим слуг, сельскохозяйственных рабочих, техников, а также людей, предназначенных для развлечения. Я знаю, что люди держат домашних животных. Леры никогда не занимались этим, и теперь мы восполнили этот пробел.

Хан спросил:

— Это новая идея или старая?

— Старая, как мир.

— Удивляюсь, что вы решились идти по этому пути, — сказала Лизендир. — Вы отказались от мудрых принципов, на которых зиждется эволюция. В вас течет кровь Сандзирми?

— Мы действительно потомки этой великой праматери. С людьми мы столкнулись позже. И совершенно случайно. Одних стали сразу приручать, других поселили на планете, чтобы они жили в состоянии дикости. Это было давно, очень давно.

Хан спросил:

— А что будет с нами, если мы откажемся от твоего предложения?

— Я дам вам мешок зерна и отпущу. Делайте, что хотите. Да, что хотите. Я хочу проучить вас, а не уничтожить. Уничтожение — не самое важное и умное дело, хотя и простое. Так что отказывайтесь и идите своим путем. Но учтите — вам не покинуть планеты. Здесь всего два корабля. Вам не поднять местных жителей — ни людей, ни леров на восстание. Они убьют вас как еретиков, если вы станете рассказывать свои басни. Ведь они выживают здесь только благодаря нашей помощи. Без нас они давно бы питались корнями и жили в пещерах. Теперь о вас. Ты прекрасно знаешь, что скоро произойдет, Лизендир. Сейчас вы любовники, но когда настанет время ее, она либо уйдет, либо возненавидит тебя. Так что вы затратите свои жизни впустую. Можете уходить. Я щедрый. Даже дам вам мешок зерна на дорогу. Идите в Лелиас и живите там, как животные.

Хан ощутил холодок отчаяния, Хата нарисовал удивительно точную картину. У них был выбор, и в то же время его не было.

Лизендир сказала:

— Все это звучит прекрасно. Жестоко, но вполне приемлемо. Однако у меня есть несколько вопросов.

— Ты получишь ответы.

Хан почувствовал торжество в голосе Хаты. Он ожидал его, но Лизендир! Что она собирается узнать у этого монстра? И тем не менее он отчетливо слышал в ее голосе интерес и любопытство. Он внимательно посмотрел на нее, но не смог прочесть ничего на ее лице. Он ощутил, как холод пробежал по его телу. Не собирается ли она предать его? Все, что связывало их в прошлом, — их отношения — все вдруг перестало иметь значение. Он взглянул на нее. Лицо, которое он так хорошо знал, стало чужим. В нем уже не было участия, нежности, не было обещания… Оно стало лицом статуи, пустым, хотя и живым, даже выразительным. Хан не увидел в нем любви. Это было лицо женщины чужой расы, поступки которой он был понять не в силах.

Разговор продолжался, и Хан все время смотрел на Лизендир, стараясь понять, что кроется за этими теперь чужими чертами. Ее лицо ничто не открывало ему. Оно было каменным, далеким, абстрактным. Она смотрела на стол, на музыкантов, на слуг, на Хату и Эвинга. Эти двое сейчас вкрадчиво, но упорно убеждали ее в необходимости перейти на их сторону. Хотя Эзинг совершенно определенно знал, что подчинен Хате, здесь он играл сейчас более важную роль. Видимо, был более компетентен в некоторых вопросах. Хан не мог следить за их беседой, так как она велась на древнем языке и касалась вопросов теологии. Хан плохо знал языки, а в теологии леров не разбирался вообще. Лизендир же, казалось, этот вопрос совершенно не интересовал.

Аргументы Хаты и Эвинга были исчерпаны, но результат разговора остался неясен для Хана.